Армен Гаспарян - Русская контрреволюция [Белые от Ростова до Парижа] [litres]

С одной стороны, правительство Франции было заинтересовано в сильной России как противовесе Германии, поскольку оно опасалось возрождения германского милитаризма. Хотя именно этим все и закончилось. Однако Франция понесла самые значительные среди западных союзников потери в Первой мировой войне и была в большей степени обескровлена. Потенциал этого государства по оказанию материально-технической помощи белым в действительности был гораздо скромнее, нежели возможности англичан. К этому добавлялся и психологический фактор: после событий 1917 года и заключения Брестского мира враждебность французов к большевикам переросла в антипатию ко всем русским. Преобладало представление о Русской армии как о предателях, разложившихся под влиянием революции, бросивших фронт и союзников на произвол судьбы. Тем не менее стоит заметить, что французы продолжали, пусть не бескорыстно, помогать белым в период врангелевской «эпопеи» в Крыму.

Кстати, представители Франции щепетильно заботились о поддержании престижа своей страны. Доходило до смешного: когда генерал Жанен во время поездки Колчака на фронт узнал, что его на время парада будет сопровождать рота англичан, то потребовал, чтобы их численность была сокращена наполовину и сравнялась с числом французов, иначе будет умален авторитет Франции как великой державы.

Что касается США и Японии, то они ограничивались ролью доброжелательных наблюдателей по отношению к белым на Дальнем Востоке. Реальной военно-технической помощи эти страны не оказывали, но держали свои контингенты в глубоком тылу и соперничали друг с другом за экономическое влияние в регионе. Причем присутствие союзников в тылу, а не на фронте только ухудшало отношение к ним местного населения.

Британский историк П. Флеминг в одной из работ отмечает, что антисоветски настроенное население ждало союзников как освободителей, но когда они, прибыв торжественно, с фанфарами и под звуки оркестров, со всеми удобствами расположились в тылу (либо в лучшем случае в качестве охраны железной дороги), в то время как на фронте воевали против большевиков русские части, это постепенно привело к нарастанию раздражения.

И это при том, что русские неоднократно уберегали фронты Антанты от поражения во время Первой мировой войны. Можно вспомнить Русский экспедиционный корпус во Франции и Брусиловский прорыв, по сути дела, спасший положение под Верденом.

Конечно, в большой политике все сводится к балансу интересов. В отношении англичан тоже все было не так просто. Поначалу они действительно помогали довольно активно, но при этом раньше других прекратили содействие. Когда осенью 1919 года армии Колчака и Деникина терпели неудачи, в правительстве Великобритании с подачи Ллойд Джорджа возобладало мнение, что следует перестать оказывать поддержку белым, так как она неэффективна. Правда, по-джентльменски англичане предупредили заранее, что с апреля 1920 года всяческая помощь будет прекращена.

Подводя итог, можно сказать, что союзники, безусловно, оказали существенную помощь в материально-техническом снабжении белых армий. Но ни о какой реальной военной поддержке говорить не приходится, если не считать действий Чехословацкого корпуса на раннем этапе Гражданской войны.

Хотя во времена Советского Союза подобные мифы тиражировались самыми разными публицистами. Именно союзники выводились едва ли не на авансцену Гражданской войны, затмевая собой белых. Прежде всего это было выгодно советской пропаганде, особенно со времен Сталина, когда в 1930–1940-е годы наметился поворот от абсолютно космополитичной идеологии к попыткам возрождения патриотизма и позиционирования себя в качестве национальной власти.

Большую роль играло стремление представить своих противников – Белое движение – в качестве антинациональной силы, находившейся под руководством мирового империализма. Было ли ошибкой принижать собственного внутреннего врага, повышая престиж внешнего, который не особенно влиял на события? Это дало возможность показать Гражданскую войну как результат похода целых четырнадцати держав, как говорили при Сталине. В это число включались так называемые лимитрофные государства, то есть национальная окраина, отколовшаяся от Российской империи, вроде Прибалтийских республик, и немногочисленные формирования канадцев, сербов, поляков, румын, итальянцев.

На стороне Рабоче-крестьянской Красной армии также воевали иностранные граждане, причем в неменьшем количестве: венгры, китайцы, латыши, корейцы, целые интернациональные батальоны. В один из периодов 1918 года на южном участке Восточного фронта численность интернациональных частей в Красной армии превышала 30 %.