Валентин Лавров - Катастрофа. Бунин. Роковые годы

Каменев продолжает:

— Лев Давидович, соглашайся! Не справишься — поможем!

— Главное, без слюнтяйства, — советует Дзержинский. — Буржуазное происхождение — уже преступление. Среди них много умников развелось. Надо защищать пролетарскую революцию.

Ленин вдруг заговорщицки хихикает:

— А у нас революция пролетарская?

Все разом смеются. Больше всех заливается сам Ильич. Смеется и Крупская, которой только сегодняшним утром муж сделал нахлобучку за то, что на заседаниях красных вождей она по бабьей глупости лезет все время вперед. Переживая теперь ужасные мучения, она молчала все совещание — как рыба. Но теперь не выдерживает, задорно и неожиданно для всех кричит:

— Мы раздуем огонь на весь мир! Как дважды два… Да здравствует мировая революция!

Новый взрыв хохота. Все любят Надежду Константиновну, хоть она немного глуповата. Но Крупская — настоящая большевичка. И отличный — гораздо сильнее Ильича! — организатор.

— Против мировой революции не спорю, но этот пост не займу! — решительно заявляет Троцкий. Он отлично понимает его паскудность. В стране разруха и бандитизм, которые — легко догадаться! — станут в ближайшем будущем лишь увеличиваться. Так зачем ему нужна эта головная боль?

— Почему вы не цените наше доверие? — вдруг строго спрашивает Ленин.

— Я ценю. Однако я еврей.

— Ну и что? — запыхтел Ленин. — Тут почти все евреи сидят. Так их и наркомами не назначать? Один глупый еврей стоит больше, чем два русских умника.

— Умоляю вас, Владимир Ильич! Внутренние дела — такой участок, что с еврейской национальностью никак нельзя. Давайте Сталина назначим.

Троцкий откровенно недолюбливал Сталина, справедливо подозревая его в антисемитизме. Вот теперь он хотел поставить его на собачью должность, на которой он свернет себе шею.

— Нет, Сталина нельзя! — вмешался Зиновьев. — Он большевик честный, но у него характер слишком мягкий.

Ленин согласился:

— Наш грузин — чудесный человек, но слишком либеральный. К тому же я хочу поставить его к важному делу — руководить национальными делами.

Все согласно закивали: должность незаметная, на нее никто не претендовал.

В разговор вмешался Рыков:

— Назначим Льва Давидовича наркомом путей сообщения — это тоже ответственный участок.

Ленин уперся на своем:

— Нет и нет! Лев Давидович должен служить нашему делу с максимальной пользой. Лучшего организатора по борьбе с саботажем и контрреволюцией — принципиального и жесткого — нам не найти. По сравнению с этой задачей ваше еврейство, Лев Давидович, сущий пустяк!

— Дело-то, быть может, великое, да дураков в России пока хватает! — спорит Троцкий.

— Да разве мы должны по дуракам равняться? — кипятится Ленин.

— Равняться не равняться, а маленькую скидку на глупость россиян делать необходимо. Зачем нам эта головная боль?

Вдруг поднялся Сталин:

— Мнение народа учитывать надо, в этом товарищ Троцкий абсолютно прав. — Голос его звучал спокойно и убедительно. — Зачем с самого начала осложнения? И так говорят про вас , что германские шпионы. И еще, что октябрьский переворот — дело всемирной еврейской мафии.

Все неловко замолчали. Лишь Ленин сердито зыркнул глазами:

— Мы собрались здесь, товарищ Сталин, вовсе не для обсуждения буржуазной болтовни и контрреволюционных сплетен, за которые надо ставить к стенке без суда и следствия.

— Это не просто болтовня, — произнес Сталин. — Пока в мире существует капитализм, существуют порожденные им нации. Стало быть, существует национальная рознь. Не учитывать это — значит впадать в эйфорию. — Сталин не спеша огляделся и медленно продолжал: — Когда мы добьемся полного равноправия всех наций? Лишь тогда, когда ликвидируем национализм и национальную вражду. К сожалению, процесс этот сложный и очень долгий. Наше поколение, как справедливо заявляет товарищ Ленин, будет жить при коммунизме. Но увидит ли наше поколение исчезновение национальной розни? Очень сомневаюсь. Так что товарищ Троцкий абсолютно прав: с национальным вопросом пока считаться надо.

Сталин медленно, с чувством собственного достоинства опустился в кресло.

Ленин, криво усмехнувшись, с иронией бросил:

— Спасибо, товарищ Сталин, за интересную лекцию. Но прежде чем ликвидировать национализм, нам надо ликвидировать наших многочисленных врагов. Иначе… — И он красноречиво провел ладонью перед своим горлом.

В разговор вступил Свердлов. Из его плоской груди то и дело рвется сухой кашель.