Пётр Чигринов - Под тремя коронами

— Скажи искренне и честно, неужели меня ждет смерть?

— Прости, государь, за откровенность… Она всех нас ждет… Это неизбежно, как восход и заход солнца…

Князь жестом отпустил лекаря. Подошел к окну, чтобы по обыкновению полюбоваться видом на Вильно. Но и любуясь панорамой города, думалось об одолевавшем нездоровье. Князь лучше лекаря понимал, что на этот раз болезнь едва ли пройдет: силы уходили, все внутри ныло и болело. Казимир почувствовал реально появившийся в душе страх. Не успокаивало и то, что он никогда не уклонялся от тревожных забот короля и великого князя. В какой-то мере утешало лишь то, что жил и трудился не напрасно. Государственная казна все время пополнялась, хотя приходилось слышать упреки, что двор и королевское семейство не только далеки от роскоши, но и, более того, терпели недостатки от непомерной экономии и расчетливости короля и великого князя… Что ж, лучше быть скупым, чем бедным. Да, это тяготило всех четырех сыновей, склонных ко всякого рода развлечениям. Получилось, как это всегда и бывает, что у бережливых отцов сыновья бывают расточительны. Особенно это присуще Александру… Он миловиден, обаятелен и полон энергии. Но иногда кажется, что все его силы направлены на мотовство и развлечения…

Сейчас он, Казимир, почитается как властелин и Польши, и Великого княжества Литовского. Пока удается держать их в послушании и повиновении даже вопреки трудно объяснимому самодурству и сумасбродству польских панов-шляхты. Да и литовские, и белорусские вельможи, следуя их примеру, не далеко ушли. Вспомнилось совсем уже давнее: как, не пробыв на троне и года, вынужден был передать слуцкому князю Олельке Владимировичу, которого поддержали Иоанн Гаштольд и другие паны, Киевское княжество. Иначе белорусская аристократия взбунтовалась бы. Правда, через тридцать лет княжество было ликвидировано, и в Киев был назначен его, Казимира, наместник.

«Да, вся жизнь прошла в заботах и треволнениях, — подумал Казимир. — Как у всякого властителя. Но быть монархом Польши и Литвы одновременно — вдвойне трудно». Как только возникали затруднения у одной стороны, другая тут же спешила воспользоваться этим и решить свои проблемы. Казимиру вспомнилось, как почти сорок лет назад группировка Гаштольда, воспользовавшись затруднениями Польши, захотела отнять у нее Западное Подолье и часть утраченной Волыни. Хотя понимали паны-рада, что в этом случае им пришлось бы выступить не только против поляков, но и против своего великого князя. Были, разумеется, польские и литовские группировки вельмож, желавшие компромисса. Но понимали они его лишь как достижение собственных целей, избегая при этом крайних мер. Вспомнилась встреча поляков и литовцев в Парчеве, когда обе стороны явились при оружии. Бесконечные споры ни к чему не привели. И когда поляки предложили передать спор на рассмотрение арбитража папы и германского императора, в ответ получили издевательский совет — обратиться к татарскому хану. Литовские представители покинули Парчев, а некоторые при этом отказались от полученных в Городне польских гербов. На Сандомирском польском сейме было даже озвучено предложение о детронизации Казимира.

Породнившись с Олельковичами — знаменитой православной ветвью Гедиминовичей, Гаштольд пытался настроить панов на союз с оставшимися удельными князьями, тем более что появилась якобы основа для этого. В Новгород-Северской земле были выделены владения для бежавших из Московского княжества Ивана Можайского и Василия Шемяки.

Тогда группировка Гаштольдов-Олельковичей вопреки интересам Литвы вовсю разыгрывала карту Большой Орды. Ее хан Сеид-Ахмед ворвался в юго-восточные земли Великого княжества. Казимир обратился за помощью к крымскому хану Хаджи-Гирею. Но разгромленный золотоордынец повернул не в степи, а в Киев, где его принял Симеон Олелькович. По повелению Казимира в Киев было направлено войско под началом русского воеводы Андрея Одрованжа. Поляков поддержал их ставленник в Молдавии Петр. Они взяли Киев, а Сеид-Ахмед с сыновьями попал в неволю и был заключен в виленской тюрьме.

Паны-рада вновь и вновь требовали от Польши вернуть Западное Подолье и обеспечить постоянное пребывание Казимира в Литве. Король польский не мог на это согласиться, и тогда появилась идея избрать великим князем Симеона Олельковича. Но епископ Николай, семья Кезгайло, Иоанн Монвидович поддержали Казимира. А затем к ним присоединился Олехно Судимонтович. Приехав в Вильно вместе с женой великой княгиней Елизаветой Габсбург, он, Казимир, попытался на сейме знати Великого княжества расправиться с Иоанном Гаштольдом, но не получилось. Пришлось купить его терпимость щедрым пожалованием земель близ Жасляй.