Пётр Чигринов - Под тремя коронами

— Ты должен зачитать это сейчас же… Откладывать нельзя…

И Казимир, придвинувшись к ближайшему факелу, зачитал свою присягу на верность Великому княжеству Литовскому, где пообещал никогда не отдавать Польше Волыни, Подолья и Киева. Слушая его, многомудрый пан Олесницкий мысленно просил бога, чтобы все было хорошо с этим премилейшим мальчиком, слабым и нервным, как девочка, но вместе с тем веселым и простодушным, с душой открытой и способной к благороднейшим ощущениям, с сердцем любящим, правдивым и признательным… Выдержит ли столкновение с политикой его восприимчивость, его легкомыслие, доходящее иногда до бессмыслицы, его чрезвычайная способность подчиняться всякому внешнему влиянию и совершенное отсутствие воли…

Когда все свершилось, церковные колокола и ликующая толпа разбудили и остальную часть представителей Польши. Объявляя о полном суверенитете Литвы, паны-рада сумели обеспечить и возможность компромисса с Польшей, которая не собиралась признавать независимость Литвы. Однако момент для Великого княжества Литовского был благоприятен: занятый венгерскими делами, польский король Владислав III не был склонен воевать со страной, отдавшей свой трон польской ветви династии Гедиминовичей, к которой и он принадлежал. В Венгрию, к Владиславу III отправилась литовская делегация. Поляки расценили это как просьбу об утверждении избрания Казимира.

Оформившийся к этому времени панский совет Великого княжества Литовского — паны-рада — оказался на высоте положения. Была создана центральная распорядительная власть, и именно в то время, когда Ягеллоны отвернулись и оторвались от страны, а Кейстутовичи деградировали и вымирали.

Так разрешилась острая проблема, грозившая Великому княжеству смутами и междоусобицами. Вскоре пан Олесницкий объяснил Казимиру, что после убийства внуками Ольгерда, князьями Александром и Иваном Чарторыйскими, а также виленским и трокайским воеводами Довгирдом и Леллем великого князя Сигизмунда Кейстутовича в его собственном замке в Троках, интересы знати разошлись:

— Одни хотели, чтобы великим князем был племянник Витовта Михаил Сигизмундович, — спокойно рассказывал Олесницкий, — другие стояли за приглашение на великокняжеский трон брата Казимира Владислава, третьи хотели снова видеть великим князем Свидригайло, владевшим в это время небольшим княжеством на юге Гатчины.

Но Казимира интересовали не столько устремления различных вельмож, сколько, почему убили великого князя? Он так и спросил Олесницкого:

— Как же эти почтенные люди подняли руку на великого князя? Разве можно?

Олесницкий как бы нехотя разъяснил:

— Это не почтенные люди, а заговорщики. Дело в том, что Сигизмунд Кейстутович, став великим князем и изгнав из княжества Свидригайло, бывшего затем несколько лет пастухом в Молдавии, господствовал как ужаснейший из тиранов. Сжигаемый страстью златолюбия, губил вельмож, купцов, богатых граждан, чтобы завладеть их имуществом. Он не верил людям и вместо стражи держал при себе диких зверей. Но это не спасло князя от ножей убийц, — сказал Олесницкий и продолжил рассказ о том, что ему казалось в этом случае более важным и существенным:

— Польские сенаторы также долго спорили о том, кому быть великим князем литовским. Съезжались и в Краков, и в Варшаву. Пока на последнем заседании пан Богуш, человек лет около тридцати пяти, имевший смугловатое, с едва заметными рябинками лицо, эффектно обопершись на богато украшенную саблю, не предложил:

— Пора, паны сенаторы, в большей мере, то есть крепче, привязать княжество к Короне Польской.

— Этого все хотят, пан Богуш. Но, может быть, ясновельможный сенатор знает и подскажет нам, как это сделать, — вступил по своему обыкновению в рассуждения пан Засинец, самый молодой из сенаторов. Все знали: пан Засинец необычайно умный человек, обладающий чувством юмора и порою бывал просто обворожительным. Любовь была высшим смыслом его существования, а главным принципом — я люблю женщин до безумия, но всегда предпочитаю им свободу. Он был хорош собой, внимателен и щедр. Но, главное, он говорил, говорил, говорил обо всем на свете: о любви, о политике, о медицине, о сельском хозяйстве. Поэтому все внимательно стали слушать.

— Знаю, — Богуш повернулся в сторону пана Засинца, — и говорю вам: вместо должности великого князя литовского нужно ввести в княжестве наместничество короля.

По обыкновению раздался шум: каждый из сенаторов хотел поделиться своим мнением на этот счет с соседом. Но после того как на скамьях установилась тишина, все снова вопросительно обратили свои взоры к пану Богушу. И он продолжил: