Владимир Стрельцов - Трупный синод

— Что мне его меч, Теодора?! Мое войско не пять, а пять тысяч мечей, и это не предел. Но все мое существо лишается покоя, когда я представляю вас в его объятиях. Что каждый день он имеет возможность гладить ваши прекрасные ноги, ваши нежные руки, вашу восхитительную грудь, — говоря все это, руки Адальберта двигались синхронно по озвучиваемому маршруту. Теодора немного отстранилась.

— Любезный граф, я вас тоже могу представлять в объятиях вашей лотарингской Берты.

— Теодора…

— Да, кстати, расскажите мне о ней. Ведь она же дочка великой конкубины 95 95 Конкубина — незамужняя женщина низкого сословия, сожительствующая со знатным мужчиной Вальдрады, той, которая так вскружила голову королю Лотарю, что того пришлось успокаивать самому римскому папе! Ваша жена так же прекрасна, как Вальдрада?

— Мне не нравится эта тема, Теодора.

— Расскажите о ваших детях. У вас их, кажется, двое.

— Двое, Гвидо и Ирменгарда. Гвидо — славный мальчуган, а Ирменгарда, говорят, очень похожа на свою легендарную бабушку.

— Но, я слышала, ваша супруга не последовала за вами, потому что снова на сносях.

— У вас прекрасные осведомители, Теодора. Да, моя жена снова ждет ребенка. И вдобавок у меня еще трое пасынков от первого мужа моей жены, Теобальда, графа Арльского — Теутберга, Бозон и Гуго. Признаться, никто из них мне не нравится, но особо несносен Гуго, характер у него прескверный, хотя ему всего десять лет, но ведет он себя как типичный бургундец.

— Короли, герцоги, графы …, — мечтательно вздохнула Теодора, — Один из ваших сыновей, возможно, станет графом, один из ваших пасынков, возможно, королем. Вы сами имеете право на корону. А что может вам дать Теодора и …. любовь ее?

Адальберт молчал, не зная, что ответить. Конфуз нарушила сама Теодора, она, в точности копируя кошачьи манеры, подсунула свою голову под руку графа:

— Не хандрите, мой милый друг, и не увлекайте в этом меня за собой. Вернемся лучше к нашему святейшему папе Стефану, — слово «святейший» Теодора произнесла тоном, однозначно заключающим это слово в кавычки, — как вы думаете, как будет реагировать на итоги римского суда фриулец Беренгарий?

Адальберт был искренне рад перемене темы.

— Думаю, что римскими новостями будет больше возмущена его богобоязненная супруга, но и ее возмущение не выйдет дальше стен фриульского замка. Для самого же Беренгария ничего, по сути, не меняется, ведь он ранее обо всем договорился с Ламбертом. Разве что теперь появляется смысл в ускорении приготовлений к свадьбе Ламберта с его Гизелой.

— А что Беневент, Иврея?

— Для местных князьков совершенно точно ничего не произошло. Они как мутили воду в каждом водоеме, так и будут мутить.

— Византия?

— Лишний повод для местных патриархов позубоскалить над западными варварами. И это на сей раз будет абсолютно заслуженно.

— Ну а Арнульф?

— Если справится со своими болезнями, то Рим летом гарантированно увидит его полчища. И тогда не позавидуешь ни Стефану, ни Ламберту, ни Беренгарию, если последний, конечно, вовремя не переметнется на более сильную сторону.

— А ваша участь?

— Буду сохранять нейтралитет. В финансировании Риму будет отказано. Хватит! В конце концов, почему именно Тоскана должна оплачивать все авантюры многочисленных наследников Карла Великого, наплодившихся по обе стороны Альп?

— Весьма мудро, мой милый друг. Только столкнув лбами двух львов, появляется шанс на выживание у слабого оленя.

— Благодарю покорно, милейшая Теодора, за сравнение. Оно мне льстит.

— Оно показывает реальное положение вещей. К тому же, под оленем я могу подразумевать не только вас, но и себя. Неужели вы думаете, что я и мой муж рисковали своей жизнью из-за того, что слепо разделяем взгляды Стефана на устройство мира, или из-за симпатий к этой надменной карге Агельтруде? Да забери их всех Бегемот без разбору!

— Вот как! Ваш шанс на карьеру в лавировании между сильными сторонами?

— И ваш тоже.

Меж тем, за разговорами о глобальной политике, они уже приблизились друг к другу настолько, что каждый ощущал на своем лице дыхание другого. Создаваемый политический союз неминуемо грозил перейти в соглашение другого склада, но Теодора первой отвела взгляд и отстранилась от Адальберта. Тот только тяжело вздохнул. Кокетливо глянув на него и сжалившись над нерешительным любовником, Теодора продолжала разговор:

— Вы помните молодого германца Ратольда?