Петр Еремеев - Ярем Господень

Писатель-историк М. П. Семевский писал в прошлом веке с многозначительной иронией: «Допетровская Русь (якобы) грубая и невежественная не взрастила у себя шпионов, не созрела до необходимости благодетельного учреждения фискалов».

Так вот попиралось монашество — цвет русского православия!

При Анне Иоанновне православие так и этак продолжали разрушать. Полемику против протестантства, объявление его ересью выдавали за государственное преступление. И опять появились запреты. Нельзя было появляться на улице с образами и святой водой, запретили крестные ходы, за рассказы о чудесах назначалось телесное наказание, вырывание ноздрей и ссылка на галеры.

Именно в это время был напечатан и первый Катехизис, провозгласивший культ «простого человека» — всечеловека без имени и национальности, государственной принадлежности и исповедывающий «естественную религию». Так-то!

Сторонники восстановления Патриаршества: Коломенский архирей Игнатий, Воронежский архирей Лев, Ростовский Георгий оказываются в опале.

Авраамова, подавшего Анне Иоанновне проект восстановления Патриаршества, переводят в Охотск, Харьковского архимандрита Платона Малиновского ссылают тоже в Сибирь, в Тайной канцелярии томятся непреклонные защитники православия архирей Маркел (Родышевский) Ретилов, Маський, Чудовский архимандрит Ефимий, Черниговский архирей Иларион, Псковский — Варлаам, Новгородский Досифей.

Так после и вышло. Арзамасцы с благодарностью вспоминали своего гражданина более двухсот лет. Имя Ивана Масленкова попало на страницы истории города. Сказал о нем и Иоанн: «В разуме зело искусен и по премногу рассудителен и во всем полезен, паче же в делах духовных».

Уместно тут сказать и о другом Масленкове — Матвее, который после указа Екатерины II в 1767 г. о вынесении кладбищ за черту городов «своим иждивением» построил на новом Тихвинском кладбище Арзамаса две церкви. В Арзамасском зимнем Воскресенском соборе находится икона прекрасного письма (очевидно, написана живописцами Понетаевской женской обители) с изображением евангелиста Матвея, она, как гласит надпись, «написана в память» Матвея Степановича Масленкова. В явлении этой иконы, полагаем, принял деятельное участие историк города Н. М. Щегольков.

Саровский, как и все русские монастыри, отличался странноприимной любовью. Особенно в голодные и бедовые годы для отчей земли. Так, в 1775 году, когда голод мучил целые края — семь месяцев подряд обитель кормила тысячи голодающих. Но вот в житницах обители стало сильно пустеть, и братия посоветовала строителю Ефрему прекратить кормление приходящих. Ефрем возразил: «Лучше умереть вместе с народом, а не пережить народ», — заявил он. В 1830 и 1833 годах, когда к голоду добавилась эпидемия холеры, — каждый день в Саровской пустыни питалось по пятьсот и более человек.

Народная молва о явлении антихриста и конце света подготовлялась давно в ходе церковного раскола. Много добавила к суждению народа книга местоблюстителя патриаршего престола Стефана (Яворского), Рязанского митрополита, «Знамение пришествия антихристова и кончины века», она вышла в свет еще в 1703 году и выдержала несколько изданий.

«Зверь, вышедший из бездны», — решил народ. Писатель Галицкий за то, что назвал Петра I антихристом, был копчен на медленном огне над костром.

Получить разрешение на открытие нового монастыря в царствование Петра I было трудно. Саровский открылся, надо полагать, благодаря протекции царицы Прасковьи — жены царя Ивана Алексеевича, брата Петра I. Она была очень набожной женщиной, на нее большое влияние в этом, среди прочих, оказывал известный московский юродивый и провидец Тимофей Архипович, который еще в 1694 году провидел появление монашеской обители в саровских дебрях. Тимофей Архипович — он же Тимолай, поставил там часовню и водрузил крест, а через год прислал будущему первоначальнику Саровской пустыни Иоанну икону Иоанна Предтечи.

И позже, в 1730 году, когда Иоанн хлопотал в Москве и Петербурге о передаче новоявленному монастырю купленой и дареной земли — более 20 тысяч десятин, то и в этом случае сказалась память царицы Анны Иоанновны о своей родительнице Прасковье, которая столь радела о Саровском монастыре.

Стратемон В. «Феатрон, или позор исторический с описанием повсюдной истории». В переводе Г. Бужинского книга была издана по распоряжению Петра I в 1724 году.