Николай Лугинов - По велению Чингисхана

– Да я тоже, честно сказать, выбился из сил… Тэмучин нас всех загнал, – сказал на это Джэлмэ. – Запалились, как кони. Из года в год земель у нас становится все больше, тьма родов и племен собирается под наше крыло, а вместе с ними умножаются и разноречия, несогласия, обиды всякие… За голову схватишься!

– Да, уже не по нашим силам, похоже, становится все это. Надо бы когда-то и остановиться, воспользоваться плодами своих побед… Иначе ради чего мы воюем – ради самой войны? Так уж и ей сполна наелись…

– А плодов так много, что нам столько и не нужно…

Расстались, сетуя так. Мухулай оставался с большой неохотой, как-то даже и приуныл.

И вот теперь вроде бы немного уже осталось до исполнения их многолетней мечты. Ради этого и старались все, жизни не жалели, через испытания немыслимые прошли, всю обозримую Великую Степь, все горы и тайгу пронзили насквозь своими тумэнами и обрели края, доселе неведомые, богатства несчитанные… Что бы не жить теперь?!. Ради этого и он, одолевая стариковскую уже немочь, неустанно мирит, уговаривает, рассуживает многочисленные споры, обиды, претензии племенных предводителей между собой, ради этого после бессонной, считай, ночи выехал сегодня самым ранним утром за два кес в стан учебного мэгэна… И если бы переговоры прошли благополучно и было б достигнуто соглашение с султаном, то большего, лучшего и не надо! Тогда, наконец, настала бы новая, пусть уже полузабытая, из далекой молодости глядящая светлым ликом жизнь без войн – хоть сколько-нибудь счастливая, пусть для детей и внуков.

Хан, к счастью для дела, оказался в Ставке, никуда не уехал неожиданно, как это бывало раньше.

Как и предполагал Джэлмэ, хан с нескрываемым интересом услышал имя парня.

– Дабан? Говоришь, Дабан? Так это же, кажется, тот самый парень, что был тэнгсиком у моего андая!..

– Он самый… – сказал Джэлмэ и поразился тому, что хан помнит какого-то мальчугана, которого, возможно, и видел-то всего лишь раз или даже только слышал его имя.

– Вот это неплохо! Да-да, это было б удачно, когда бы илчи стал тэнгсик Джамухи. Надеюсь, парень подходит нам по своим… э-э… качествам, требованиям к нему?

– По отзывам Аргаса – вполне. Воин, но думать умеет. Отличился в Китае. Серьезный, сдержанный. Именно особенный среди других, как сказал его воспитатель. Только вот чин очередной ему еще не присвоен, в заместителях мэгэнэя ходит.

– Так подготовьте указ. Илчи – высокая должность, так что лучше сперва, прежде чем послом назначать, присвоить ему чин тойона-мэгэнэя.

– Хорошо. Он в любом случае его заслуживает.

– Подожди-ка… Сначала пригласи самого парня, поговори. Посмотри, испытай, что за человек. Особенно на гибкость ума, на сообразительность. Только потом, если убедишься, что подходит, приведешь его ко мне, там и решим.

– Я так и хотел… Как же без этого?

Почему-то в эти дни Джэлмэ постоянно и с тревогой думает о Багдадском халифе Насире. Почему?..

Потому, может, что тот в состоянии каким-то образом разрушить их намечающийся с султаном мирный договор? Но это лишь подозрение его, невнятная подсказка внутреннего чутья…

За последние два года Багдадский халиф отправлял к ним четырех илчи, каждого из которых сопровождали более ста человек, придавая тем посольству сугубую серьезность и значение. Но разве Мухаммет дозволил бы пропустить свободно через свою страну послов враждебного государства, разве упустил бы их?! И потому тем приходилось обходить владения единоверца аж через Тибет, делать крюк в сотни кес по горам…

Халиф Насир не прекращал своих попыток настроить их против султана Мухаммета. Странно, но не устает он проклинать своего ближайшего соседа и единоверца перед какими-то пришлыми, совершенно незнакомыми монголами, всячески поносить его. Если послушать его, то на этой земле никогда не настанет мира, пока существует такой изверг, как хорезмский султан. И одному только Чингисхану под силу остановить его, найти на него управу… Понятен этот старый как мир прием: устранить своего врага чужими руками. Но в последнее время почему-то затих – ни посольств от него, ни даже посланий через гонца… Или понял, что не так-то легко уговорить, натравить монголов, или готовит что-то другое? Может и такое быть.

Если раньше с Китаем хоть и по слухам, по рассказам купцов, но все-таки знали друг о друге многое, поскольку жили бок о бок, имели и военные столкновения, и торговые и прочие связи, то про этих западных арабов совсем почти ничего не знаем, так как никаких отношений никогда с ними не завязывали, не поддерживали.