Якоб Тик - Зигфрид

Тонул красный месяц.

Они пришли в свое камышовое жилище. Замечтались в сонной сказке. Это была последняя ночь.

Они видели сон… Кто-то белый, в мантии из снежного тумана, гулял вдоль озерных пространств, роняя в озерную глубину тающие улыбки, чуть-чуть грустные.

Над его головой сверкал зеленоватый нимб. Они узнали в нем своего камышового отшельника.

И он говорил им проникновенным голосом: «Птицы! Мои милые Птицы!

Белые птицы! Вознесемся в свободной радости с утренним ветерком!..»

И сквозь сон слышали они птичий свист: то на отмелях пели лебеди.

Он им шептал: «Бедные птицы!..» И его голос грустно дрожал.

«Мы не умрем, но изменимся вскоре, в мгновение ока, лишь только взойдет солнце.

Уже заря…

Дети мои! Птицы мои!..»

И они очнулись… И увидели, что сон их не сон, потому что Он стоял, раздвигая стебли камышей, и шептал им все то, что они видели во сне…

А уж вдали слышался голос странного старца, призывающего всех к птичьей радости…

Ударил колокол. Зигфрид открыл глаза и проснулся.

С востока уже блеснула утренняя звезда.

На заре Гунтер, Зигфрид и Гутторн с дружиной двинулись в путь.

Владения короля Атли-Аттованда начинались тут же, за Рейном, гранича с королевством Гьюкингов, и Гунтер, Зигфрид и Гутторн в сопровождении небольшой конной дружины уже на пятый день добрались до его замка.

Грозный повелитель гуннов, известный повсюду своей суровостью, принял их необычно ласково. Когда же он посмотрел на Зигфрида, на его широком скуластом лице появилась довольная усмешка. Но Зигфрид не узнал того, кого когда-то давно освободил от проклятья, наложенного злым карликом, и спас от ужасного драконьего обличья.

— Мы приехали сватать твою сестру Брунхильд, — сказал молодой Вольсунг, — которая…

— Которая уже соскучилась, дожидаясь тебя, Зигфрид, — с недоумением перебил его Атли-Аттованд. — Ради нее тебе придется пройти сквозь огненную стену, но для такого богатыря, как ты, это, конечно, не страшно. Ну что ж, я буду рад породниться еще раз с обладателем сокровищ Фафнира и потомком самого бога Одина.

— Ты ошибаешься, Атли, — возразил Зигфрид. — Я уже больше года женат. Не я, а мой шурин, король Гунтер из рода Гьюкингов, сватается к Брунхильд и готов пройти ради нее сквозь пламя.

— Да, Атли, это я, Гунтер, сын Гьюки, сватаюсь к твоей сестре, — сказал молодой король, выступая вперед.

Улыбка сбежала с лица Атли-Аттованда, а его и без того узкие глаза превратились в щелки.

— Итак, Зигфрид уже женат, — промолвил он тихо, как бы говоря сам с собой, а потом уже громко добавил: — Моя сестра, Гунтер, по ее собственному желанию достанется тому, кто пройдет к ней сквозь пламя. Если это тебе удастся, она будет твоей женой.

— Это мне удастся, Атли, — гордо ответил Гунтер. — Скажи, где мне найти замок Брунхильд.

Атли снова усмехнулся, но на этот раз хмуро и злобно.

— Поезжайте на юго-восток отсюда, и часа через два вы будете на горе Хиндарфьяль, — ответил он. — Там стоит замок моей сестры, и там ты сможешь доказать свою храбрость, Гунтер.

Друзья попрощались с гунном и уже хотели уйти, но в это время Атли вдруг обратился к Зигфриду:

— Я вижу, ты околдован, мой друг, — сказал он, — ты живешь у Гьюкингов, сын Сигмунда! Твоему шурину это, конечно, нравится — пока ты с ним, на него не нападет ни один враг, но прилично ли для такого героя, как ты, не иметь собственного королевства? Приезжай ко мне, Зигфрид. Я дам тебе большую дружину, с которой ты завоюешь много земель и станешь могущественным королем. Тогда нас с тобой будет бояться весь мир.

Зигфрид улыбнулся Гунтеру, который со страхом ждал его ответа.

— Нет, Атли, — возразил он. — Если бы я хотел стать королем, я бы уже давно им был. Я убил короля Линги и вернул назад королевство отца, но не остался в нем. Я убил Фафнира и захватил золото Андвари, но оно лежит нетронутым в сокровищнице Гунтера. Я не хочу власти! Я не хочу завоевывать чужие земли, Атли! С меня довольно моей славы, доброго имени и верных друзей! Я — вольная птица — я — Вольсунг!

Повелитель гуннов встал со своего трона и подошел к молодому Вольсунгу. Он был широкоплеч и коренаст, но не высок ростом, и его голова едва доходила до груди богатыря.

— Как хочешь, Зигфрид, как хочешь, — промолвил Атли, глядя на него снизу вверх. — Я не буду тебя уговаривать, но помни: придет день, и ты пожалеешь о том, что отказался покинуть Гунтера. И лучшие друзья подчас становятся злейшими врагами. Прощай!