Якоб Тик - Зигфрид

Через некоторое время мать, видя, что дети долго не возвращаются, отправилась на поиски.

Когда она проходила мимо ручья, ее проглотила огромная змея.

Вернувшись домой, сын не нашел матери и в свою очередь отправился на поиски. Везде, где он проходил, после него оставались его дети. Наконец он нашел свою мать и тоже взял ее на небо.

Она стала созвездием, которое мы называем Пинон, или Большая Змея.

И все это случилось во времена наших предков, когда люди еще были похожи на птиц.

И пели на одном языке одни слова:

Небесный свод над Бургундией был высок и светел. Тонкие, как лезвие рыцарского меча, лучи утреннего солнца проникали во дворец через семь имевшихся здесь дверей и через окна над ними, в которые были вставлены плиты из прозрачного, красивого просвечивавшегося камня. Призрачный поток света усиливали очень белые стены с расписными фресками у столь же белого потолка, разлинованного голубыми балками. В них упирались пестрые возглавья деревянных, окрашенных в голубой цвет и покоившихся на круглых подножьях, колонн.

Все в будничной столовой бургундского дворца было красиво, отличалось веселой нарядностью и роскошью. Королевские кресла из черного дерева и слоновой кости, украшенные львиными головами и обложенные вышитыми пуховыми подушками; благородные светильники и треножники для курений у стен; вазы, сосуды, обвитые мелкими цветами кувшины с большими ручками, стоящие на особых подставках. Дворец блистал.

Во время трапез в столовой раздавались только приглушенные звуки. Ноги слуг неслышно ступали по подстилкам, а беседа королей в виду их особой значительности бывала немногословной и тихой.

Три короля, три брата владели славной Бургундией. То были Гунтер, Гернот и младший — Гизельхер-удалый. После смерти Данкрата, бывшего короля Бургундии, они приняли власть над страной от своей матери Уты.

Кресла обычно расставлялись попарно. Самый старший из сыновей, Гернот, сидел рядом с той, что его родила, а двое младших братьев рядом с юной королевной, красавицей Кримхильдой, дочерью Уты.

Ута носила спускавшийся ниже плеч парик, — голубой, золотистый или русый — весь в мелких-мелких завитках, отороченный снизу бахромой и увенчанный плотно прилегавшей к нему диадемой. Прическа, немного похожая на головную повязку сфинкса, сердцевидно извивалась по белому лбу, с обеих сторон на щеки падало по несколько прядей или кистей. Глаза Уты нисколько не соответствовали рту, ибо они были строги, холодны и малоподвижны, а рот резной и странно углублен в уголках. Обнаженные белые, прямо-таки божественные руки, которыми управляла госпожа за едой, были на близком расстоянии не менее значительны, чем издали.

Госпожа, сидевшая напротив, по-видимому, гостья, была очень изящной и нарядной. Ела она, правда, без особой охоты, только обычая и порядка ради. Она брала, например, жареную утку, откусывала, едва открыв рот, небольшой кусочек от грудной части и бросала ее в объедки.

Гернот всегда беспокоился, как бы не взбунтовался его желудок, и его часто прошибало холодным потом…

Иногда на ступеньке помоста, у ног хозяев, сидел и грыз что-нибудь Отто, холостой карлик. Хотя вообще-то он обычно ел за хорошим господским столом, где кормились также начальник кухни Румольт-смелый, чашник Синдальт, постельничий Хунальт, конюх Данкварт, стольник Ортвин Меуский.

В дальнем углу покоя обычно сидел старик-арфист по имени Тассо, который медленно перебирал струны узловатыми пальцами и напевал: