Джудит Керр - Как Бог съел что-то не то

– Хорошо, – сказала Анна с чувством странного возбуждения.

Котмор написал свой адрес на листочке бумаги. Потом приписал номер телефона:

– На случай, если ты передумаешь.

Если она передумает? Значит, все не так просто? «Как бы мне хотелось, – подумала Анна, – чтобы я росла в той стране, где родилась. И пусть бы мама учила меня правилам поведения в обществе!»

Предложение Котмора беспокоило ее всю неделю. Она прикидывала, стоит ли советоваться с мамой. Или нужно позвонить в самый последний момент и отказаться. И в то же время в глубине души она знала, что пойдет. И что ничего не скажет маме. И хотя какая-то часть ее сознания пытается придумать причины для отказа, другая часть продумывает, что надеть на встречу. А в субботу Анна сказала маме, что встречается после занятий с подругой, – как будто все давно уже было решено – и пошла.

Джон Котмор жил на тихой улочке в Хэмстеде.

Это был первый теплый день в году. Анна медленно шла от станции метро мимо цветущих деревьев, мимо распахнутых окон, мимо людей, работавших в своих садиках. Она пришла слишком рано и побродила немного вокруг, прежде чем остановиться перед нужной дверью. Над звонком висела записка: «Не работает», – и, помедлив немного, Анна постучала. Никто не ответил, и ее тут же охватила паника: вдруг он забыл о встрече и куда-то ушел? Дверь открылась. Анна не успела вздохнуть с облегчением, как снова запаниковала – оттого что в дверях стоял Котмор.

– Привет! – сказал он.

На Котморе был голубой свитер, в котором Анна раньше его не видела. В руке он держал ложку.

– Чай как раз заваривается, – сообщил Джон.

Анна взмахнула своей работой, завернутой в коричневую бумагу, – как будто это был пропуск, и прошла за ним в дом.

В неприбранной гостиной было светло и почти пусто, в воздухе танцевали пылинки.

– Усаживайся, – пригласил Котмор.

Анна села в кресло, пристроив рядом картину.

Через открытую дверь в конце комнаты виднелась студия: везде громоздились стопки рисунков.

– Готовлюсь к следующей выставке, – объяснил Котмор. – Что-то из этого я сделал совсем недавно.

– О! – Анна встала, чтобы взглянуть на рисунки.

На рисунках по большей части изображались люди, и было несколько пейзажей, сделанных пером или акварелью с характерной для Котмора точностью. Анна испытывала некоторую неловкость, рассматривая рисунки в присутствии Джона. Но его работы действительно вызывали у нее восхищение, и она искала подходящие слова, чтобы его выразить. Среди работ была одна акварель – деревья на фоне широкого неба, – от которой так и веяло весенней влагой. Анна забыла всякое стеснение и воскликнула:

– Какая чудесная!

Котмор критически глянул на работу через плечо Анны:

– Думаешь, стоит ее выставить?

– Конечно! Ты просто должен! Это прекрасно!

Джон стоял очень близко к ней, и в какой-то момент Анна почувствовала его ладонь на своей руке.

– Какая же ты милая, – сказал он. – Надо бы поставить чайник.

И Джон исчез, оставив Анну одну. Голова у нее слегка кружилась.

Она слышала, как Котмор чем-то звякает на кухне – видимо, ему нужно было не только поставить чайник, – а потом обратила внимание на еще одну стопку рисунков, сложенных на диване: неоконченные или забракованные наброски… Но один среди них выделялся. На этом рисунке могучий человек собирал некий механизм. Каждый, даже самый крошечный винтик машины был тщательно прорисован и прокрашен. Анна с удивлением рассматривала рисунок и тут услышала голос Котмора:

– Это не мой. Это рисовала моя жена.

Анну будто ошпарили.

– А я гадала, почему он так отличается от остальных, – быстро проговорила она.

К ее облегчению, Котмор улыбнулся.

– Да, это удивляет: гайки, болты… – он переложил рисунок и бросил сверху другие. – Многое очень точно подмечено. Ей важна социальная направленность живописи, тогда как я… – Джон показал на свои рисунки.

Анна понимающе кивнула: должно быть, это ужасно для мужчины такого склада – существовать рядом с кем-то, кто обожает болты и гайки.

– С тех пор как мы живем врозь, стало легче, – сказал Котмор. – Каждый двигается своим путем – такое вот дружеское соглашение.

Анна не знала, что на это сказать, и Джон добавил:

– Наверное, в твоем возрасте об этом еще не знают. Но люди порой совершают ошибки, браки разрушаются, и бесполезно кого-то в этом винить.

Анна снова кивнула, тронутая его благородством.

– А теперь, – сказал он, – давай выпьем чаю.