Валерий Золотухин - Болезнь… (Дневники)

– Не понравилось мне, как ты спел, категорически: затянуто, неоправданные паузы, – анекдоты ничего. Но потом подробно поговорим.

И домашние меня мои разгромили.

– Не понравился ты мне, – резко заявил Сережа.

– Всё прекрасно… неотразим, и пел, и танцевал в этом костюме, анекдоты рассказывал – ты мне очень понравился везде – всё красиво, всё хорошо. Мне вторая часть даже больше понравилась. Прелестно.

– Может быть, в тебе водка говорила?

– Да нет… ничего меня не шокировало.

На пресс-конференции,хотя всячески оговаривался Хейфец, и уберегал всех от подозрений, и боялся на кого-нибудь тень навести, стало всё равно ясно, что это сговор мин. обороны с ком. структурами – «Ямал» и пр. и ком. структуры применили свой метод. Недаром этих людей научили говорить и повторять: «Не появляйся в театре – убьём». Приплели для отвода самоубийство Алеши Кузнецова – месть за Алешу, требовали должок в $ 300000, но «не появляйся в театре». Большие деньги. Это реальность нашего существования. В Таганке тоже – большие деньги: Эскадо-банк – реклама – горит неоном крупно. А «театр» в черноте, темноте и «протчия, и протчия»… «Теперь Николай Губенко может не ездить в Калининград (Кенигсберг) вместе с Ампиловым, Руцким, Стерлиговым, Батуриным. Теперь они прекрасно могут проводить свои соборы в Москве. Художественных спектаклей нет. Сцена свободна для политических». Александр Минкин.

У меня появился еще один крестник – Никита Николаевич Козьмин, Софьин внук. 3 года. Вообще, день замечательный, если не считать двух тягостных телефонных разговоров, мутных, хамских, дурью наполненных.

После крещения – общая трапеза у Нины Атексеевны. И смотрины Сережей своей племянницы, внученьки моей Ольги Денисовны, отсюда и скандал.

Великий день у меня – я исповедовался и причащался. На исповеди расплакался, когда рассказывал о блуде своем, стяжательстве, пьянстве. Но на сердце легко стало. Денис торопился – жена ругать станет, служба из-за заказанных молебнов затянулась, а ему пеленки стирать. Даже Сережа заметил – тяжело Денису.

Господи! Пошли мне сна не в смерть, но доброго, мягкого… и освежающего… чтобы, встав в 4 утра, мог я славно поработать.

24 октября 1994

Понедельник. Молитва.

В 4 встать не хватило мужества да и спалось. А раз спалось, надо и поспать когда-нибудь.

Уткнулось мое перо в эпизод с Софроновым и забуксовало. Нет, надо подумать, как эти имена и поступки не журнально-газетно подать. Но, может быть, и не слишком думать, а смело пустить и так и переписать, как есть. «Лишь бы было напечатано», и я пойду в таком случае петь Софронову «Таманские лиманы», коли Кобзон перехватил «Брянский лес». А немцам-фашистам стал бы петь, да стал бы – лишь бы выжить. А Любимов не постеснялся зайти в свой кабинет и вырвать афишу «Тов., верь» из-под коньяка и закусок… Евтушенко Софронова принимал на Таганке и на пушкинской афише а-ля фуршет устроить.

– Вы не хотите зависеть от этой т… и спрашивать, где остаться ночевать, а мне не климатит зависеть от гондона уфимского.

Карамоваустраивает защиту диплома или диссертации в 18 часов у Еремова, и надо развлекать, с гитарой прийти, что ли?! Анекдоты порассказывать. «Белый попугай» – это урок, вовсе неплохой, хороший урок. Искусство свободного поведения, легкости пребывания с коллегами надо освоить, и я был на этом пути. И не жалею. В «Сереже» я слишком поддался урокам и наставлениям «автора», желаниям. Надо всегда помнить заповедь Любимова… до определенного уровня, этапа работы Можаева – Трифонова – Быкова не звать ни под каким соусом и пр. Это сбивает всех, и в данном случае я не поверил себе, а кому-то передоверился и стал угождать, искать блатные, иронические краски, мне несвойственные, моя ирония в чрезвычайной искренности, обыденности и простоте. А я, грубо говоря, начал выёбываться, вот и весь рецепт. Однако мне это надо самому всё отсмотреть и понять еще глазом. Вот такие вот дела.

Хороший вчера день – я причащался, смотрел, как «стирают», по выражению Дениса, внучку, слушал, как Кузьминична ругалась на него – Лёньку, – что изрезал ту, нашу, мебель, «пусть восстановит и привезет, Золотухин покупал, что всё увозит, ни с чем оставляет» и т. д. Мне как-то это приятно было, хотя я понимал, что Кузьминична не понимает, что городит, кому и чьей славе, деньгами и положению Нинка обязана, что практически все квартирами обеспечены. А я так и рад, что Денис теперь полный хозяин в трехкомнатной, большой, и доченька Оленька у него в той комнатке проживает, где вырос он и перерос, а теперь – «эта комната наша будет» (большая), и у него будет рабочий стол и простор.