Валерий Золотухин - Болезнь… (Дневники)

Я продам «Ронике» книжки за 5 миллионов, их получит театр. А если продать свои книжки из причитающегося мне книгами гонорара? А если театр за 1000 книг получит эти деньги, не пойдет ли он (театр) на повторение тиража и уже в твердой обложке? А не оплатит ли тираж «Роника» и возьмет себе 25000 штук, а нам с Краснопольским – пополам? Все эти вопросы и идеи вынесу я на люди, когда «Роника» перечислит деньги и они лягут на счет театра. Это был бы фокус.

Б. – Я ей сказал, что на ногах не могу стоять.

– Может быть, она поняла по-другому: что ты не можешь стоять, потому что пьян.

– Вот мразь, вот сука. Г.Н. сказала: «Ой, вы знаете, Ю.П., какая она хитрая». – О, Г.Н., я-то это знаю… я-то знаю.

Б. – И папашка, и мамашка в больнице… Серж говорит, единственный незакомплексованный человек. Слушай, сделай мне справку с 6 по 16 октября.

Пьян, пьян, а соображает.

Хорошо бы съездить к Федору Ивановичу, отвезти ему билеты на Кузькина. У него целый месяц то похороны, то поминки… Уходят друзья, кто следующий. Вот и Смоктуновский ушел, я его, уж извините, тоже считал своим другом, товарищем. Так и спиться недолго.

Вечер. Почему-то приехал ночевать в больницу, хотя укол делать не хочу – он затормаживает на два дня всю мою деятельность черепную. Привез нагреватель, хотя на улице, да к в комнате тепло.

Но главное – я видел внучку Оленьку, маленькая моя радость, лицо как лицо, совсем не сморщенный комочек, с черными волосиками. Господи! Послал Бог радость. Кровать шикарная у нее. Потом я был в п. Измайлово у Дениса на службе. Как любят его матушки. «А голос-то у вас хороший, но у Дениса лучше».

Говорят, в какой-то газете небольшая заметка о «Попугае», при выступлении Распутиной, говорят, покраснели самые последние путаны. Мое поведение, пение обозвано блестящим. В общем, хвалят одного меня, получается из сводки информбюро. Часы забыл дома, неудобно. Но, судя по всему, к 22 время приближается.

Фурман.- Что с Филатовым… говорят, у него рак… По радио объявили сбор средств на лекарство и т. д.

– Если по радио бы сказали, кто-нибудь в театре услышал бы. Не слышал, не общаемся.

Господи! Спаси и сохрани его. Что там наши распри, прости, Господи!

А чего? Ничего! Если не пишется дневник сегодняшнего числа, я читаю старый и снова живу тем годом. Читаю 1987. Еще не случилось беды, она придет в 1988 – летом.

16 октября 1994

Воскресенье – отдай Богу. Соловьевка. Молитва, зарядка, кофе, толчок.

1. Позвонить Димке – письма.

2. Просмотреть коробку.

3. Так, надо думать над главой – возвращение – экскурсия – Лавра – поворот – жасмин – браслет и пр. Уехав, она не оставила никаких своих координат. Или оставила рабочий телефон, что-то так.

А я доволен «Живым»! И был в голосе и, кажется, с ним вернулся в палату. Была парикмахерская, и было много цветов, а откуда такие розы – охапка на полмиллиона.

17 октября 1994

Понедельник, молитва, зарядка, кофе.

Выгнал за ворота свой «Москвич». Начнутся работы, загородят всё машины. Спал с уколом, и мозги и тело в разжиженном состоянии. Поет Цой, которого уже два года почти как нет на этом свете. Парикмахерская устроила вчера нам праздник – парад цветов, я получил 5 букетов. Одна большая медведица поцеловала, очень молодая, накрашенная и душистая. «Вы стрижетесь в нашей парикмахерской». Вот и медведи в Приморье бастуют от бескормицы, не залягут в берлоги и будут шататься вблизи населенных пунктов.

Очередную беду накличу я своей корреспонденцией, но мне она необходима, чтобы воскресить те ощущения, те дни безумной страсти… а как иначе.

А клен все осыпается тихо, летят, покачиваясь в воздухе, как в волнах радио и эфира, бурые, золотисто-червонные, сухие листья. А число-то сегодня мое. И 19-го, когда отыграю я «Павла I», у меня до 11 ноября, почти месяц, не будет, не должно быть спектаклей. Надо пуститься в заработки. Срочно звонить Разиной Галине А. или Наде.

Вечер. Больница. Взрыв в «МК». Погиб журналист, готовившийся делать доклад в Думе о коррупции в группе войск в Германии. Замешаны высшие военные чины до П. Грачева. Ё-моё!

Вчера и сегодня в храме ранним утром поразился обилием народа… а в театре сердце скрежещет от недостачи. Что-то точно такое и об этом в «Павле I» о французской эпохе времен Наполеона. Народ, зритель московский, переместился в церковь. А в церкви и свечку надо поставить, и записочку написать на молебен, и нищим подать милостыню. Это же всё расходы. На театр уже не хватает ни денег, ни времени. Да еще смотря какие дни. Недаром раньше театры жили, соблюдая церковный календарь. В пост не играли.