Валерий Золотухин - Болезнь… (Дневники)

Записку Тамаре в красные тапочки положил, неужели ошибся?! На зарядке-тренинге была она.

Сделал процедуру – ультразвук на колени. Жду сауну. Пойду, а чего?! Недолго осталось ждать – час.

Заходил в кабинет вчера к Борису – пьет водку. Противно и не хочется ни о чем разговаривать.

Да, спасибо тебе, Сережа, за твою откровенность и искренность. Просто испортил жизнь окончательно. Нет, чего-то ты не понимаешь, и поговорить мне с тобой запрещено.

Подписываю я письма к госпоже Грушинской, назначаю бухгалтера на должность, в глаза не видя ее, заказываю пропуска в банк.

13-го в 8.00 Безяеву позвонить.

Завтра в 12 у телефона.

Рубль, как заяц, сделал невероятный скачок вниз и стал больше 4 тысяч? О ужас, ужас. Слава Богу, я сегодня висевшие на моей совести $ 500 – по дню передачи 1400000 руб., добавив свои 100000 руб., переправил на счет православной общины. Таким образом, брать доллары, даже из благих побуждений, надо остерегаться – до конца не будет совесть удовлетворена, хорошо, в разговоре с Тищенко я сказал, что получил из руте посла полтора миллиона рублей.

Завтра «Павел I», текст в больницу взять с собой. А сейчас дочитать гениального С.-Щ. Это черт знает что – дьявол какой-то. Какое предвидение, какой замес и стиль.

12 октября 1994

Среда, мой день, а значит, день «Павла I». Господи! Спаси и сохрани. Но почему я не спал сегодня? От слов, когда уходила в черный проем ворот больницы и плакала: «Валера! У меня был Валера. Нет, нет, нету… Я не представляю тебя одного, только с ней или, как во сне – в виде извивающегося отростка на ее теле».

Очевидно, посол не был 7-го на «Борисе», иначе нашел бы, и телефон не отвечает.

Где-то в чреве 12-го отделения корпуса 7-го жена моя принимает таблетки, уколы, делает гимнастику – я стою перед Царицей Небесной и плачу… верни мне семью, Господи! Тамару мою исцели! Ах, Сережа, Сережа, что ты наделал. Вечный укор мой. По третьему кругу сдает она кровь. Не дай Бог, еще что-нибудь найдут. Был в церкви с Павлом Петровичем и родителями моими на портретиках.

Хочу повесить Пантелеймона-целителя святого нашего рядом с крестиком. Господи! Дозволяется ли это? Написать надо письмо о. Борису в Быстрый Исток и Ащеулову.

12 отд. – смотрю, нету красных тапочек. Думаю, куда же я записку-то положу.

– Да, тебе бы только написать, зафиксировать, а что и как, абсолютно неважно, не играет роли, как говорят.

– Хорошо ты обо мне думаешь, думай еще лучше.

– Что же я о тебе должна думать. У тебя есть поддержка, Людмила Ал. Я теперь иначе как в паре не думаю о вас, не представляю. Пусть она теперь думает о тебе хорошо. Во мне это кончилось. Произошло. Есть хорошее слово – самость. Так вот, как самость ты для меня не существуешь.

Повернулся резко, опять закипели. И вроде она виновата, что говорит постоянно и напоминает. Но какова же степень ее оскорбленности. Увидев издалека, даже подобие улыбки не скроилось в губах.

– Ты долго отталкивал меня и добился.

22.30. С уколом после «Павла I». Проснусь ли я завтра с голосом?! Господи! Пошли мне сна безмятежного, глубокого, отдыха тельного, чтоб восстановился мой аппарат. Господи! Завтра «Живой». Спаси и помилуй меня. Игралось хуже, чем 5-го, но не позорно. Какой-то молодой человек заглянул в машину: «Спасибо… огромное удовольствие получили. Спасибо». В конце кричали много «браво», и я выходил один.

Опять ультиматумы, опять сроки мне дают испытательные до 12 ноября.

13 октября 1994

Четверг. Молитва, зарядка, храм.

На «Павла I» Краснопольский принес мне газету «Эстония» со статьей Елены Скульской. «Купите воды, собаки! Антракт». Статья восхитительная, и прав Кр., она написана верлибром, белым почти стихом. Она сама – поэт, кусочек прозы ее, мной прочитанный на спектакле, поразил меня стилем, чувством слова, слога… метафоричностью, поэтикой. Надо ей позвонить. Тем более опасался я – в Таллине я выпивал… и мало ли, как мог выглядеть. Ее поразили «Дневники», и она воздала мне сторицей. Спасибо вам, Елена Скульская. Я обязательно прочитаю вашу книжку, не сомневаюсь, что она мне придется по вкусу, а то, что вы меня приласкали по шерсти, низкий поклон.

1) Сегодня первая репетиция с Овчаровым, а я забыл и, впрочем, не могу быть. Хотя «Историю одного города» прочитал. Берегу голос к «Живому». Господи! Спаси и сохрани меня грешного.

И то, что про меня написала Елена Скульская, это мне честь. Я не умею писать так, как пишет она, читать ее трудно, надо думать и почти каждой метафоре восхищаться. Надо откликнуться ей. Сейчас придет Краснопольский, и мы будем думать, как съездить в Арзамас и какие гонорары требовать в связи с катастрофическим падением рубля.