Илья Клаз - Белая Русь [Роман]

Мужиков погнали в Могилев. Алексашка не смотрел на них. Погано было на душе. Не думал никогда, что придется ему вести под стражей такую же, как он сам, чернь… Он не знал, зачем ведет их в город, но предчувствовал, что чернь будут карать. Алексашка мял в кулаке повод и думал о пане Поклонском.

Когда привели мужиков во двор магистрата, Поклонский не стал смотреть их. Приказал вести в тюрьму и выпороть каждого, дав по тридцать плетей.

Когда палач отстегал последнего, мужиков отпустили, приказав вернуться в маенток и поклониться в ноги пану Камоцкому. Отпуская, пригрозили, что другим разом пересажают до единого на колья.

В это утро пану полковнику Поклонскому не до мужиков. В магистрат пришел рослый, крепко сложенный мужик с саблей. На казака не очень похож, и все же Поклонский чувствовал в нем черкаса. И не ошибся. Он окинул взглядом Поклонского и Вартынского, вытер ладонью усы и спросил:

— Кто будет пан атаман Поклонский?

— А ты кто?

— Лист имею пану атаману.

— Давай его. От кого лист?

— Ты пан Поклонский? — с недоверием спросил мужик, расстегивая короткий армяк.

— Я.

— Почитай. Будешь знать от кого. — Но все же сказал: — От пана наказного гетмана Ивана Золотаренко.

Поклонский был удивлен: быстро узнала казацкая старшина под Быховом. Теряясь в догадках, что хочет Золотаренко, начал читать письмо. Читал — и холодело внутри. С неприязнью глянув на казака, сказал:

— Иди, жди. Когда отпишу — позову. — Когда казак вышел, зло сверкнул глазами: — Указчик нашелся! Хочет, чтоб города поднепровские в Белой Руси отдавались не на царское, а на его имя. Это затем, чтоб господарила здесь казацкая старшина. Хитер черкас!..

— Отпиши Золотаренко, что не бывать тому.

Поклонский подумал.

— Затевать ссору сейчас с черкасами не время. Царь их под свою руку взял. Так писать надо, чтоб и не по его воле было, и чтоб не обидеть. Золотаренко понять должен: мы свою старшину имеем — шановное панство, которое править будет магистратом.

И вместе с тем Поклонского тревожило письмо Золотаренко. Наказной гетман без раздумья рубил шановное панство Белой Руси, заявляя, что уничтожает врагов его царского величества. А это развязывало руки черни.

Письмо наказному гетману Поклонский решил писать следующим днем. Сейчас упросил воеводу Воейкова повременить отправлять чауша с отпиской к государю — хочет приложить и свое письмо. Усевшись за бумагу, долго думал, как писать царю. Даже колебался, писать ли о том, что задумал. Наконец твердо решил — просить!..

Пан полковник Поклонский просил государя, чтоб всемилостивейший царь вознаградил за услуги и подарил ему местечко Чаусы и четыре деревни со всеми угодьями и крестьянами, а также поместье в самом Могилеве. Кроме того, просил поместья в Могилевском повете панам Вартынскому и Шелковскому, которые не жалели животов своих и доказали любовь свою к государю.

Закончив письмо, размышлял, как подписать его. Такие письма государю в Руси было принято подписывать «холоп твой». Об этом знал Поклонский, но называть себя хлопом не хотел. Нашел слово, которое считал достойным. И подписал: «Подданный твой Константин Поклонский».

Алексашка вошел в корчму и положил Ицке в ладонь монету.

— Налей три кружки!

— Сразу три?.. Выпей одну. Потом еще налью.

— Мужики пить будут, — кивнул на Петьку Косого и Степку. — Ну, как тебе живется под государевой рукой?

Ицка пожал плечами.

— Я знаю?.. Живется… Абы войны не было. Если будет тихо, всем будет хорошо. И тебе, и мне, и королю, и панству… Слушай, скажи мне, что это говорят?..

— Не пойму, что спрашиваешь?

— Ой, ты уже не понимаешь! — Ицка обиженно посмотрел. — Почему это нас надо выгонять из Могилева? Куда мы пойдем?

— Кто говорил тебе?

— Ну, все говорят… Пан Поклонский так задумал.

— Не знаю, Ицка. Не слыхал. Не мог он задумать такого. В городе жить всем хватает места.

— Ну и я так думаю.

— У людей языки мотляются, как телячьи хвосты. Не слушай.

— Дай бог!

Втроем уселись на скамье. В корчму зашли челядники. Стало шумно. Петька Косой прижался к Алексашке.

— И я слыхал, что жидов изгонять будут…

Алексашка пил брагу маленькими глотками, смаковал резкое и ароматное питье.

— Куда изгонять? Придумают же!..

— Не пойму, сотник, что сотворили с мужиками? Если мы теперь под великой рукой государя, православный царь наш значит… — Степка посмотрел в глаза Алексашке, запнулся. Потом нашел нужные слова: — Пан тот лях… Собаками травил… А видишь, Поклонский за пана заступился… Неужто государь дал грамоту православный люд пороть за ляха?