Йожеф Лендел - Избранное

Без березы в этих краях не обойтись ни зимою, ни летом. Березу, срубленную летом, надобно тотчас освободить от сыроватой еще бересты, дать древесине хорошенько просохнуть, крепко затвердеть, и тогда из нее выйдут превосходные оглобли, колеса, спицы, полозья — сани-то делаются исключительно из дерева, без единого железного гвоздя. Опять же из березы и ободья для сосновых кадушек. Береста идет на выгонку дегтя, и, чтобы печь растопить, ничего лучше не придумаешь — раз во сто ценнее бумаги. Да и мало ее, бумаги-то, кусочек же берестинки человек с дерева всегда содрать может, и горит она и в дождь, и в снег, и никакому ветру ее не загасить… Из бересты, если осторожно так отслоить ее от ствола, добрый материал получается для поделки небьющейся посудной утвари — надежного спутника для тех, кто по лесу бродит да в поле трудится. Из березины лыжи выделываются. Лесоруб, идучи по лесу, всегда на верхушки берез поглядывает. Если крона где разошлась на три, а то и четыре ветви, из разветвления этого можно изготовить вилы, чтоб сено копнить и стоговать — инструмент ох как нужный в хозяйстве. Веками, даже тысячелетиями много чего делается из березы — от метлы до ружейного приклада. Только вот солдат теперь не наказывают шпицрутенами, стало быть, не нужны и годные для этого березовые прутья.

И как дрова до чего же хороша береза! Жару от нее много, горит чисто, без копоти и подолгу. Но еще при валке лучше сразу ободрать бересту со ствола либо распилить его на чурки, иначе не просохнет, сгниет. И полугода не надо чтоб сердцевина погнила. А уж за пару-то лет под свежей на вид, нетронутой берестой одна кашеобразная, сплошь гнилая дряблая труха останется. Но заметишь это, лишь топором по стволу стукнув. Даже свежесрубленная береза лучше горит, чем такое вот бревно. Береста же, если и в землю ее зарыть, не портится, десятки лет целым-целехонька.

Лучше всего рубить деревья весной, когда солнечное тепло уже спиной чуешь и в то же время нет-нет да и налетит шквальный ветер, навалит снежных хлопьев на обнажившуюся прошлогоднюю листву. Словом, лесоруб не обделен ни холодом, ни теплом, и того и другого в достатке. Зимой в толстой одежке спина мокнет, ноги же, напротив, стынут. Летом изводит беспощадный зной, а лишнюю одежонку все равно не скинешь, потому как тут же налетят комары, мошка, поедом пауты жрут, жить не дают человеку.

Да, деревья валить лучше по весне, когда еще не начал течь березовый сок. С неделю, а то и дольше знай себе руби да руби деревья. А уж распиливать, кору обдирать тогда только берешься, когда березовый сок потек. Но и в эту пору — после ранних вешних ростепелей и вплоть до самого почкования — случаются заморозки. Лопаются почки, и сок течь перестает.

Рубить дерево тоже с умом надобно. От иных старых стволов топор отскакивает, даже если он и в опытной руке. В таких случаях положено увесистым деревянным билом по самый обух вогнать топор в дерево. (И топорище и било — тоже из березины. Там же в лесу рубщик обчистит дерево от веток, прежде чем обдирать начнет бересту.) Наконец-то подается, трещит, раскалывается ствол. У человека же в этот момент сердце будто где-то в горле застряло.

Лесоруб делает глубокий вдох, передохнет с минуту, выждет, пока сердце уймется. Воздух, успокаивающий сердце, напоен ароматами талого снега, не просохшей земли и разогретой солнцем прошлогодней палой листвы.

Спешить не надо. Смысла нет. Силы иссякнут скорее, чем кончится долгий весенний день. Пусть торопятся молодые: их еще манит перспектива долгого жизненного пути.

Краше всего густая ветвистая крона старой березы. Когда дерево срубают, оно валится на землю, издавая долгий протяжный вздох. Ствол такой березы — корявый, береста на нем толстая, и весь-то он почернелый и тронутый мшиной — от лесных пожаров и собственной старости. Древесные его жилы вес кручены-перекручены, переплелись меж собой — потому-то и отскакивал от него топор. Но она нужна, эта береза, ибо такая древесина и тепла даст побольше, и выход у нее пощедрее: из одного ствола — целая куча отменных поленьев получается. Тот, кто молод и в себе уверен, вонзает топор в старое дерево.

Молодая же береза легко поддается острию топора. Волокна в ее тонком теле ровные, одно к одному. Вот только тепла от нее меньше, а возни побольше: и веток много надо пообрубить с нее, да и пока в охапку их увяжешь, тоже наканителишься. Правда, тут при ударе топором большое усердие не требуется. Оттого-то старые люди предпочитают валить молодой березняк — стройные, гладкие, белокожие деревца. Береста у них нежнее шелка: верхняя пленка — пепельного, вперемежку со светло-зеленым, цвета, точно небо перед восходом солнца; следующий под ней слой — розовато-белый, как юное, здоровое и упругое человеческое тело. У молодой березы прекраснее всего ее ствол, и когда она падает на землю, то издает один-единственный приглушенный стон.