Кузьма Абрамов - Степан Эрьзя

В дверь все стучались. Обычно они ее не замыкали, но на этот раз Степан подпер чуркой, чтобы случайно кто не заскочил и не застал Елену раздетой.

— Слушай, давай не откроем. Подумают, что нас нет дома и уйдут, — предложил Степан.

— Печь-то топится, из трубы валит дым... — и пошла открывать.

Степан продолжал работать, осторожно касаясь шпунтом мрамора. Руки у него дрожали.

Елена пропустила незваных гостей вперед, извинилась, мол, муж работает, поэтому они не сразу услышали стук.

— А-а, работает, значит, все в порядке, — произнес один из них, снимая тяжелый овчинный тулуп.

Разделся и второй. Они хотели поздороваться со скульптором за руку, но тот сказал, что у него они грязные, и не протянул своей.

— Надеемся, ваша супруга рассказала о нашем визите и вы уже знаете, с чем мы приехали? — обратился к нему редактор.

Помня наказ Елены, Степан упорно молчал, продолжая работать.

— Скульптор еще так плохо себя чувствует, ему совсем нельзя волноваться и напрягаться, — вступила в разговор Елена. — А ваш заказ потребует от него много сил. К тому же памятниками он еще никогда не занимался. Браться сразу за такой серьезный заказ, признаться, я ему не советовала.

— Однако, насколько я понимаю, в сенях у вас стоит надгробный памятник? А вы говорите, что он ими не занимался.

— Разве, господа, можно сравнить надгробную статую с памятником на площади? Это. же совершенно различные вещи!

Елена боялась только одного: как бы Степан сам не ляпнул что-нибудь неподходящее, остальное она надеялась уладить. Но вот один из них подошел совсем близко к скульптору и сказал:

— В Екатеринбурге вы, господин Эрьзя, могли бы заработать много денег не только на памятнике, но и на портретах. Я бы заказал первый.

— Портретами я не занимаюсь, — резко бросил Степан.

— Но вы сделали портрет жены, и прекрасный портрет!

— Это еще ни о чем не говорит. С жены я делаю и «Еву».

— Короче, вы, господин Эрьзя, отказываетесь от крупной суммы денег?

— Решительно отказываюсь.

— Мне вас жаль...

Они побыли еще немного и, убедившись в тщетности своих попыток договориться со скульптором, натянули на себя теплые тулупы.

— Я думаю, мы с вами, господин Эрьзя, еще встретимся. В конце концов у вас нет никаких оснований отказываться от заказов. Это же ваш хлеб насущный, — сказал, уходя, редактор.

Но, к счастью, встретиться с ними Степану больше не пришлось. Дела колчаковской армии изо дня в день настолько ухудшались, что белогвардейцам было не до скульптора...

Весть о вступлении Красной Армии в Екатеринбург принес Савелий, прибежавший к ним рано утром.

— Что же теперь будет, как ты думаешь, Степан Дмитриевич? — с волнением спрашивал он.

— А чего нам с тобой, резчикам по камню, может быть? Мы люди трудовые. Пусть опасаются те, кто всю жизнь жил за счет других.

— А при большевиках наше ремесло сгодится?

— Сгодится, — сказал Степан и с уверенностью подтвердил: — Конечно, сгодится!..

Летом скульптор работал прямо в карьере. Сам добывал мрамор, откалывая от глыб нужные по размеру куски. От дождя и полуденного зноя прятался в шалаше, который соорудил здесь же. За время войны карьер забросили, кругом было пустынно и безлюдно. Здесь же Елена, лежа на зеленой траве, позировала ему для «Спящей». Она обычно приходила сюда в середине дня, приносила ему обед и оставалась до вечера. Домой возвращались вместе. После дня, проведенного на свежем воздухе, Степану не хотелось заходить в душную избу, и Елена вынесла постель в сени. Кроватью им служила старая дверь, установленная на козлах, а матрасом — ржаная солома, покрытая простыней. Единственная подушка и легкое одеяло дополняли эту постель.

В один из дней в конце июля, работая по обыкновению в карьере, Степан увидел Елену, идущую к нему с незнакомым человеком в гражданской одежде и в военной фуражке.

— Это товарищ Сосновский, из Екатеринбургского Наробраза. У него к тебе неотложное дело, — сказала Елена, когда они подошли близко.

Сосновский протянул Степану руку.

— Будем знакомы, товарищ Эрьзя. Ваша супруга никак не хотела вести меня к вам. Он работает, говорит, и все тут.

Степан качнул головой, будто подтверждая его слова, и спросил, что за дело привело его к нему.

— В Екатеринбурге, как вы, наверное, знаете, прочно утвердилась Советская власть. Надо поднимать пролетарское искусство. А кто же нам в этом поможет, если не вы, художники? — говорил Сосновский и все время поглядывал на трубку скульптора.