Кузьма Абрамов - Степан Эрьзя

и председатель так называемого «Союза городов» Спасский. К счастью, скульптор в это время находился в лесу и домой вернулся, когда Елена уже выпроваживала их, сказав, что Эрьзя сейчас находится в душевном расстройстве и работать не может.

Увидев незнакомых людей, Степан и в самом деле возбужденно воскликнул:

— Кто это такие? Гони их отсюда к чертовой матери!

Елена, опасаясь неприятностей, быстро вытолкала Степана обратно за дверь.

— Вы же видите, господа, в каком он состоянии. Разве нормальный человек стал бы кричать на незнакомых людей ни с того ни с сего?

Те вынуждены были согласиться, что скульптор, пожалуй, действительно не в себе. Прощаясь, они обещали как-нибудь наведаться еще раз: у них к скульптору серьезное предложение — соорудить в Екатеринбурге памятник офицерам, павшим в борьбе за освобождение России от большевизма. Заплатят они хорошо.

— А живете вы так бедно, что деньги вам не помешают, — заметил редактор белогвардейской газеты.

— Как только он поправится, я вам, господа, обязательно сообщу. А пока, пожалуйста, не беспокойте его. Ему может быть хуже...

Степан в это время стоял на краю леса. Заметив, что белогвардейцы уехали, зашел в избу и сразу же напустился на Елену:

— Ты чего так долго с ними миндальничала? — А узнав, с каким предложением приезжали те двое, и совсем вспылил:

— Осиновый кол, больше я им ничего не поставлю! Пусть хоть золотом меня осыпят.

— Они тебя скорее вздернут, если ты будешь с ними так вести себя, как сегодня. Ты лучше молчи и не ввязывайся, я сама все улажу...

С помощью Елены Степан привез из карьера на салазках большую глыбу мрамора. С трудом они затащили ее в избу, и он сразу же принялся чертить на ней углем пометки.

— Что ты хочешь делать?

— Памятник.

Она с удивлением уставилась на него.

— Не пугайся, не для них, — сказал он, поймав ее взгляд. — Весной поставим на могилу Василия.

Изголодавшись по работе, Степан рубил камень до темноты, а потом заставил Елену светить ему лучиной. Он работал над памятником как одержимый целую неделю. Шлифовать он его не стал. Ребристая поверхность мрамора на открытом месте смотрится лучше. Памятник представлял собой скорбную фигуру женщины, окутанную в саван и ушедшую ногами в породу. Из оставшегося от глыбы большого осколка он принялся делать бюст Елены. Теперь он уже работал спокойно, не торопясь, экономя каждый удар. А Елена занималась шитьем. Заходившие к ней женщины со свертками материи и подношениями за шитье с трепетным удивлением останавливались перед скорбной фигурой, стоящей в сенях, потому что в избе она не поместилась. На бюст, похожий на саму портниху, как две капли воды, посматривали с суеверным страхом. Уходя, шептали хозяйке: «Мужик-то у тебя, видать, добрый мастер...»

Слава о добром мастере вскоре разошлась по селу. К ним стали заходить люди, появились знакомые. У Степана было плохо с табаком, так парни натащили ему целый ворох крепкой махорки. Особенно подружился он с одним мужиком, тоже считавшимся мастером по камню, по имени Савелий. Он все выпытывал у скульптора тайну мастерства.

— Какая же тут тайна? — смеялся над ним Степан.

— Нет, ты не говори, — возражал Савелий, потрясая черной окладистой бородой. — У тебя, надо полагать, имеется какая-то молитва, да не хочешь сказать. Погляди, как изваял свою бабу, точно живая. Без божеской подмоги человеческим рукам такое не под силу...

Как-то Савелий встретил Степана и Елену, везущих на салазках мрамор.

— Зачем ты мучаешь свою бабу, видишь, бедненькая, как тужится? Должно, из благородных, а ты заставляешь ее возить камень. Погодите, я сейчас сбегаю за лошадью или сына пришлю.

Степан отослал Елену домой, а сам остался ждать лошадь. В ветхом пальтишке, с платком вокруг шеи он долго бегал и прыгал на месте, чтобы не замерзнуть. Через час подъехал на широких розвальнях сын Савелия. Они оставили салазки с куском мрамора у дороги, а сами поехали в карьер, нагрузили полные сани больших глыб. Степану потом этого мрамора хватило до самой весны...

Совсем неожиданно из Екатеринбурга нагрянули заказчики, о которых они уже забыли, и в самое неподходящее время: раздетая Елена позировала для «Евы», когда в сенях раздался стук. Степан выглянул в окно и узнал гнедую лошадь, запряженную в легкие санки.

— Это они... — вымолвил он с досадой. — Черт не пронес их мимо!

Елена сразу догадалась, кто это, и начала быстро одеваться.

— Ты молчи, не ввязывайся в разговор, а то все испортишь, — говорила она между тем.