Александр Токовенко - Тайна староверского золота

«Японцы времени не теряют, - про себя отметил Отто Гюнтер. - Это уже не первая современная магистраль в направлении границ СССР с Внешней Монголией».

За недельную поездку, что организовал для него Кейдзи Тахаси, немец всюду видел новые казармы, аэродромы, танкодромы. Тысячи китайцев под охраной солдат строили рокадные и идущие к российскому рубежу шоссе и железнодорожные ветки. Внезапно появившееся в Азии марионеточное государство Маньчжоу-го быстро приобретало все качества удобного со стратегической и тактической точки зрения военного плацдарма. С него одновременно открывался путь на Приморье, Приамурье и Забайкалье.

«Дух меморандума Танаки получает реальные очертания в действиях Квантунской армии», - сделал заключение Гюнтер. Он хорошо знал этот документ - программу военных Страны восходящего солнца, которые считали Сибирь и Дальний Восток непременной частью «азиатской зоны сопроцветания».

Пейзажи интересовали немца только с военной точки зрения - Гюнтер думал лишь о том, как выполнить свою миссию - оценить разведывательный потенциал японцев в Маньчжурии, склонить их к теснейшему сотрудничеству с германскими спец службами. Машины тем временем свернули на извилистую сельскую дорогу, которая, изгибаясь, шла вверх по распадку, серпантином взбегая на высокую сопку. Легкий прозрачный туман висел над ее вершиной, стекал вниз, цепляясь за верхушки высоких деревьев.

- Я обещал вам, господин полковник, сюрприз, уникальный в наше время, - торжественно заявил Кейдзи, - сейчас вы его увидите.

- Право слово, Кейдзи-сан, сегодня вы очень щедры на неожиданности, - улыбнулся его попутчик. - То какая-то таинственная сила, которую вы зашифровали непонятным словом «староверы», теперь еще что-то новое…

Знакомство этих двух пассажиров средней машины, по-военному подтянутых мужчин в элегантных гражданских костю мах, состоялось давно, еще в Москве, где они были сотрудника ми военных атташе своих стран. И немец, и японец сделали почти одинаковую нелегкую, но успешную карьеру кадровых разведчиков. Началась она в России, охваченной гражданской войной. Кейдзи служил в оккупационном корпусе на русском Дальнем Востоке. А молодой в то время немецкий лейтенант, когда генерал Деникин делил с казачьим атаманом Красновым еще не завоеванную власть, был командиром взвода пехотного батальона, расквартированного якобы для охраны аэродрома под Краснодаром в самом центре белых, соблюдающего полный нейтралитет. Лейтенант с группой связистов радио- и телефонной связи день и ночь сидел на комму никациях союзников и внимательно прослушивал все приказы из штабов, передаваемых открытым текстом через усиливающие кабели четко работающего антенного поля. Тогда это имело исключительное значение для всех государств, участвующих в громадной бойне на юге России. Каждое, исходя из своих интересов, хотело ухватить здесь кусок побольше да пожирнее…

И, конечно, все охотились за ценнейшей информацией о сражениях из первых рук, а Германия, зная толк в подслушивании и специализирующаяся в таком еще новом секретном способе шпионажа, могла правильно распорядиться ею. Она свободно дозировала полученные из Краснодара данные и добавляла то, что ей было выгодно: сегодня - против Франции, завтра - против Англии. Эти ложные данные часто тревожили глав государств, которые имели свои интересы на юге России. Иные, получив неприятную информацию, бранили Деникина, а порой, разочаровавшись, просто сокращали ему помощь. Особенно не хватало денег, продовольствия, боеприпасов, что, конечно, играло на руку красным командирам.

Значительно сложнее и опаснее начиналась служба у лейтенанта Кейдзи. Его взвод входил в охранный батальон железнодорожных сооружений Дальневосточной дороги. Жили в неприспособленных товарных вагонах, находясь все время в движении, демонстрируя населению и другим интервентам, что единственная на весь Дальний Восток и Сибирь стратегическая магистраль находится в японских руках. Эшелон часто и неожиданно обстреливали партизаны. Их самодельные ружья имели утяжеленную свинцовую пулю, которая пробивала навы лет ветхие деревянные вагоны, битком забитые японскими солдатами. Были большие потери, лечение в дороге после таких ранений оказывалось, как правило, безуспешным. Невидимых грозных налетчиков японцы называли «барсуками» и панически их боялись. Стоило только даже безоружному постороннему человеку громко крикнуть: «Барсуки!» да кому-нибудь произвести пару выстрелов со стороны лесных зарослей, как в батальоне сразу начиналась паника: кто-то бежал в вагон, а кто-то искал более надежное место, падая возле рельсов и прячась за колесные пары. Солдаты, ощетинившись новенькими винтовками с блестящими штыками, вели стрельбу по кустарнику, а с крыш вагонов строчили пулеметы.