Борис Костюковский - И нет счастливее судьбы - Повесть о Я. М. Свердлове

— Ничего нет удивительного в том, что Митрич выбрал большевиков. Просто понял наконец, где правда. Я непременно приду к вам, выступлю — только скажите, когда удобнее...

Митинг на Металлическом заводе состоялся вечером, в длинном, пропахшем металлом цеху с прокопчёнными окнами. Ростовцев в рабочих был уверен. Ещё недавно освистали они здесь Чернова. И Чхеидзе встретили не слишком любезно. К большевикам доверие рабочих всё более возрастало. Григорий ощущал это каждодневно. А имя Якова Михайловича было хорошо известно металлистам. Потому и приняли его как старого знакомого.

И всё-таки начало его выступления прозвучало неожиданно:

— На вашем Металлическом заводе работают два друга — Потапыч и Митрич. Много лет работают. За эти годы выросли их дети и, как говорится, разошлись в разные стороны. И задумались старые рабочие и поняли: нельзя жить по старинке. А куда, к какому берегу примкнуть? Кто решительнее, кто быстрее способен отличить правду от лжи, тот пошёл за большевиками. Пойдут и остальные. Но мы не торопим: время возьмёт своё.

Свердлов сделал паузу, как бы давая людям поразмыслить, взвесить что к чему. А сам снял пенсне, протёр его платочком и снова надел. Обвёл взглядом присутствующих и продолжил:

— Сегодня уже не только рабочие поняли, на чьей стороне правда, — это понимают и крестьяне, которые так и не получили землю от буржуазного Временного правительства, и солдаты, которые так и не дождались от него мира. Самое главное состоит в том, что народ больше не верит Временному правительству. При выборах в Советы рабочие и солдаты теперь уже голосуют за большевиков. Но значит ли это, что меньшевики и эсеры, находясь в блоке с буржуазией, сидят сложа руки? Нет. Всеми средствами пытаются они погасить революционное настроение масс...

— Пусть попробуют!

— Подождём, увидим.

— А чего ждать-то? Гнать их в шею...

Свердлов любил слушать реплики. В них — всплеск чувств и мыслей, которые бродят сейчас в этой рабочей массе. Вон как разговорились!

— А вы, большевики, тоже не зевайте!

— Верно. Долой временных!..

Яков Михайлович посмотрел на Григория: тот стоял поодаль и улыбался — сдержанно, незаметно. Рядом с ним пожилой рабочий — наверно, это и есть Потапыч.

Свердлов даже не заметил, как возле него оказался подвижной рабочий с немолодым загорелым лицом. Кто-то озабоченно сказал:

— И тут не обошлось без Митрича...

Но Митрич был необычно серьёзен:

— Спасибо тебе, Михалыч, за доброе слово, за то, что понял нас. Передай своей партии, что старые металлисты не подведут. И товарищу Ленину передай... Мы с ним давние товарищи. Я его ещё весной встречал на Финляндском вокзале. Он так и сказал тогда: «Товарищи!»

— Что же, непременно передам.

— И ещё скажи, сделай милость, нашему Гришке, пусть мне рекомендацию отпишет. Вредный он у нас, грех один. Ты, говорит, Митрич, ещё несознательный пролетарий. А какой же я несознательный, если есть у меня тоже сознание. Как Потапычу, так отписал. Нет, я ничего не говорю, Потапыч достойный. Да только, может, я не хуже.

Елена Дмитриевна Стасова подружилась с Клавдией Тимофеевной, которая жила теперь на новой квартире здесь же, на Фурштадтской. Свердлову и домой прийти проще, и отдохнуть есть возможность. Но раньше двенадцати ночи он не появлялся — чаще находился в Смольном, в комнате № 18. В этой комнате располагалась большевистская фракция Петроградского Совета. Теперь во главе Совета — большевики. И произошло это в августе, после того как был подавлен корниловский мятеж.

То была отчаянная попытка российской буржуазии задержать развитие революции, выдвинув в лице генерала Лавра Корнилова «сильную личность», и установить контрреволюционную диктатуру. «Лавру — все лавры!» — кричали буржуа.

Но иначе думали питерские рабочие. Надеяться на то, что буржуазия получит отпор от правительства Керенского, было неразумно. И ЦК большевиков вместе с Петроградским Советом, его Военной организацией обратились ко всем трудящимся, солдатам Питера с призывом дать отпор контрреволюции.

Яков Михайлович выступал в те дни во многих солдатских казармах столицы. Вместе с Феликсом Эдмундовичем Дзержинским провёл он совещание представителей воинских частей Петроградского гарнизона.

— Солдаты! — звучал на совещании его голос. — Корнилов и Керенский называют друг друга врагами народа. А народ прекрасно знает, что они оба — его враги. Теперь рабочие, крестьяне, солдаты поняли, что только большевики, только Ленин являются подлинными выразителями их интересов.