Борис Шелепов - Их было трое

Казаки Петрова уже летели вперед на конях, встречая то тут, то там группу гитлеровских солдат. «Гренадеры» почти не стреляли, чтобы не выдавать себя — притихли в ямках или бежали укрыться к лесной полосе. Парторг не призывал: «Коммунисты и комсомольцы, вперед!». В эскадроне к этому времени большинство казаков коммунистами и комсомольцами стали.

Шли в атаку конные полки, двигались самоходчики к дзотам, стреляя прямо по их зияющим амбразурам, рвали танки густую ржавую паутину колючей проволоки — спираль «бруно» на сомкнутых рогатках. Пронеслись через первую траншею. На главном направлении, где еще в прошлую ночь нащупали пластуны «ущелину» для прорыва конницы, началось такое движение, будто косяк молодых лошадей мчался, сломя голову, гонимый раскатами грозы или градом. Но здесь было не бегство, а стремительная атака, буйный волевой порыв. Защитники укрепленного рубежа превратились в дикое обезумевшее ох страха стадо.

В те минуты, часы и дни белая «чалма» командующего, мелькавшая в цепях и предбоевых порядках, служила для солдат своеобразным символом победы.

…«Чалма» осталась позади, бронетранспортеры посторонились. Плиев вышел из машины, поднялся на мшистое ребро горного отрога. Вскинул бинокль. Увидел зеленые скаты хребта. Там впереди — лесная долина, там уже вспыхивают короткие, как трехпатронная очередь, бои…

— Мы — за Малыми Карпатами, — как будто думая вслух, сказал стоящий рядом с командующим офицер Генерального штаба Б. Д. Смирнов.

— Да. Мы прошли, — ответил генерал и указал на извилистую гряду хребта. — Теперь там все рухнет… Завтра двинемся на Брно и Злату Прагу…

«Каленый утюг» КМГ проехался по лесной равнине. Гвардейцы с боем овладели железнодорожным узлом Малацки. Все, что прежде находилось на казавшихся неприступными высотах хребта, все это многотысячное войско противника в беспорядке и панике, без связи, резервов и штабов (они попали под «утюг») ринулось к реке Морава.

Между Дунаем и озером Ферте (Нойзиндлер-Зее) разбитые части влились в состав резервных соединений. Немецко-фашистское командование надеялось приостановить наступление советских войск.

Заранее подготовленные ярусы траншей ощетинились проволокой, стволами пушек и пулеметов. Плотность обороны превышала всякие нормативы. Участок представлял собой ту «сдавленную пружину», о которой день и ночь трубили геббельсовские радиокомментаторы.

Но стоило передовым частям конно-механизированной группы войти в соприкосновение с обороной, как «пружина» расслабла, перерубленная казачьим клинком. Форсировав реку Лайта, кавалеристы совершили глубокий обходный маневр и, нанеся неожиданный удар противнику, заняли Брук и несколько других населенных пунктов.

7 апреля севернее Братиславы танкисты и кавалеристы стремительно продвинулись вперед и на широком фронте вышли к восточным берегам Моравы. Гвардейцы вступили в соприкосновение с гитлеровскими войсками в районе Ступава. Заключительные сражения — на пороге долгожданной победы…

Перед началом операции у реки Морава вернулся в родной полк из «летучего» госпиталя гвардии капитан Браев. Он принял эскадрон и обязанности секретаря партийного бюро полка. После объезда подразделений и немногословных бесед с вожаками коммунистов Александр зашел к Кошелеву. Полковник тепло принял старого боевого друга.

Маленький «кабинет» начальника политотдела чем-то напомнил Браеву ленкомнату полевого стана за селением Фарн в цветущей долине Терека. Чистенькие стены, за окном — панорама зеленеющих гор, но не таких суровых и неприступных, как у входа в Дарьяльское ущелье… На стене, вместо рисунка, изображающего колхозное пастбище и чабана в легкой войлочной шляпе, висит военный плакат: советский солдат в тяжелом стальном шлеме обнимает мирных хуторян Западной Украины. Внизу крупно написано: «Мы знов з вамы» («Мы снова с вами»).

— Сбежал, поди? — спросил Кошелев.

— Упросил, еле отпустили. И вот, мы знов з вамы, товарищ гвардии полковник!

— Были в эскадронах?

— Да. Проверял, какие партийные поручения даны коммунистам на время боя.

— Ну и как? — Кошелев поднял свои серые добродушные глаза на капитана. — Да ты садись, Браев.

— Поручения такие. Обстрелянные воины-коммунисты прикреплены к молоденьким казакам, чтобы не робели и чувствовали плечо… Одного «старичка» я заменил — Нагибина. Сам он только из санбата, малярия трепала, еле ноги передвигает, а тут еще дух у людей поднимать должен… Куда там…