Алексей Иванов - Тени тевтонов

Кох был уверен, что проявил незаурядное мужество — дотерпел на вилле до 23 апреля. Красная армия вгрызлась в окраины Пиллау, русские снаряды перепахали Нойтиф, «Золотой фазан» запылал, и только тогда Кох поднялся на борт «Восточной Пруссии» и приказал отчаливать. Прощай, старая жизнь.

А потом всемогущий гауляйтер почувствовал себя паршивым псом. Порт Хела был переполнен беженцами из Данцига, русские самолёты бомбили суда. Кох отказался взять пассажиров, и беженцы едва не растерзали его прямо на пирсе. Комендант порта, подонок, не дал гауляйтеру эсминец для охраны.

Ледокол ушёл к острову Рюген. В тёмных водах Балтики скользили тени советских подлодок. По радио сообщили, что фюрер мёртв и командовать последним огрызком рейха назначен адмирал Дёниц. Ледокол взял курс на городишко Фленсбург, где заседало правительство Дёница. Но адмирал, этот предатель, больше не желал сражаться: он хотел вывести мирное население в англо-американскую зону оккупации и после этого сдать вермахт союзникам.

Отношения с адмиралом у Коха всегда были плохие, но Кох надеялся на помощь, ведь оба они — любимцы Гитлера. Ледокол вошёл во Фленсбургский фьорд. Жалкий сброд Дёница гнездился в военно-морском училище. Адмирал встретил гауляйтера надменно, даже фюрер вёл себя более уважительно. Кох потребовал подводную лодку, которая доставила бы его в Аргентину. Дёниц предложил билеты второго класса на пароход «Тённер», который через два дня уходил из Копенгагена в Касабланку. И Кох принял эту подачку!.. Уходя, он оглянулся на здание училища, построенное в подражание Мариенбургскому замку. Издёвка судьбы! Он, гауляйтер, столько денег вколотил в реставрацию той тевтонской громадины, а здесь, в её тени, подвергся такому унижению!

В Копенгаген он опоздал. Когда «Восточная Пруссия» получила место у пирса, «Тённер» уже исчез в туманах пролива Эресунн. Команда ледокола объявила, что сходит на берег и бросает судно. Кох извлёк из тайника в чемодане документы на имя майора Рольфа Бергера, собираясь раствориться в толпе, но в этот момент к нему в каюту постучал Гуго фон Дитц, адъютант.

— У меня есть хорошие друзья в Копенгагене, — сказал он, — и я узнал, что двадцать первого мая из Стокгольма выйдет рудовоз «Сведенборг». Пункт назначения — Монтевидео. Капитан «Сведенборга» предан нашим идеалам. Он согласен предоставить каюту и вам, и мне.

— Это прекрасно! — оживился Кох.

— Но есть сложности. «Сведенборг» не остановится ни в Копенгагене, ни в Мальмё. Мы должны подняться на борт в Стокгольме.

— Значит, отправляемся в Стокгольм! У нас в запасе целых две недели!

— Увы, господин гауляйтер! «Восточная Пруссия» оставлена экипажем. В порту Копенгагена вас тотчас арестуют оккупационные власти. Скорее всего, вас арестуют и в Швеции тоже, а затем интернируют.

— Вы можете что-то предложить, Гуго? — разозлился Кох.

— Разумеется, — со снисходительным спокойствием ответил фон Дитц. — У нас есть гидроплан. Мы перелетим в какое-нибудь укрытие и там дождёмся выхода «Сведенборга» в рейс. Затем устроим рандеву прямо в море.

— Вы гений, Дитц. Я всегда это подозревал.

Фон Дитц увлекался современной техникой и умел управлять почти всем, что ездит, летает или плавает. Он один сработал за авиационного техника, стропальщика и крановщика, заправив самолёт горючим и спустив его на воду, а потом сел за штурвал. Кох натянул кожаный шлем с очками и шлемофонами и надел плотную куртку. Рядом с фон Дитцем он чувствовал себя всемогущим, как и прежде. Гидроплан пробежался по акватории порта и взмыл в небо.

На побережье острова Рюген среди лесов и дюн рассыпались пансионаты общества «Сила через радость»: мелкие оказались заброшенными, а в крупных поселились беженцы. В заливе Ясмунд фон Дитц и Кох отыскали подходящий удалённый домик с лодочным ангаром, в котором можно было спрятать гидроплан. Тихий залив служил отличной взлётно-посадочной полосой.

Однако на Рюгене они прожили только неделю. Воды Ясмунда вспенил британский патрульный катер. Следовало поменять убежище, лучше всего — найти неприметную деревеньку уже в Швеции, в окрестностях Стокгольма. Ночью гидроплан снова поднялся в воздух и взял курс на Стокгольм. Фон Дитц хотел обогнуть с юга остров Борнхольм с его зенитками и проскочить между островами Эланд и Готланд. Гидроплан летел невысоко. Из открытой кабины Кох видел внизу отражение луны в блестящей чёрной плоскости моря.

Когда на траверзе оказался Готтенхафен, всё вокруг внезапно вспыхнуло — беззвучно и ослепительно; как потолок, осветилось широкое верхнее крыло. Это самолёт попал прямо в луч корабельного прожектора: русский сторожевик обшаривал небо. Кох инстинктивно сжался, будто мог спрятаться. От корабля к самолёту устремились нити трассирующих огней. По фюзеляжу, обтянутому перкалем, пробарабанило.