Александр Золототрубов - Мерецков. Мерцающий луч славы

Собираясь в Ставку, Мерецков, как и прежде, волновался. Такая уж у него была беспокойная натура. Хотелось высказать Верховному те главные мысли, которые родились на Северо-Западном фронте.

(Уже после войны маршал Мерецков писал: «Все встречи с И. В. Сталиным проходили для меня, и, вероятно, не только для меня, при особой внутренней собранности, вызванной сознанием важности дела и чувства выси кой ответственности. Во время официальных заседаний И. В. Сталин обращался ко мне, как правило, „товарищ Мерецков“, реже — „Кирилл Афанасьевич“. При неофициальных встречах он почему-то называл меня „ярославцем“ или „хитрым ярославцем“. Так, например, он называл меня с улыбкой, когда ему нравилось внесённое мной предложение по важному вопросу, или сердясь, когда я не соглашался с его мнением». — А. 3.).

Не было исключений и в этот раз. Едва Мерецков вошёл в кабинет, Сталин встал из-за стола и пошёл ему на встречу.

— Ну, как там дела у генерала Курочкина и недавнего генштабиста генерала Ватутина? — спросил он, здороваясь с Мерецковым за руку. — Садитесь, пожалуйста, рядом с товарищем Мехлисом и докладывайте ситуацию на Северо-Западном фронте. Лев Захарович изложил своё видение обстановки на фронте, но мне важно знать ваше мнение. — Верховный сел за стол. — Да, а почему вы прямо с аэродрома не прибыли в Ставку?

— Такого указания от вас я не получал, — пояснил Кирилл Афанасьевич. — Я был в Генштабе у генерала Василевского, туда и позвонил мне Поскрёбышев, вот я и при был к вам.

— Хорошо. Садитесь сюда, ко мне поближе.

С места поднялся Мехлис.

— Разрешите идти?

— Посиди, Лев Захарович, — одёрнул его вождь. — Тебе тоже полезно будет послушать.

Мерецков, подойдя к карте, обстоятельно изложил всё то, чем живёт сейчас Северо-Западный фронт. Не умолчал и о тех потерях, которые понесли войска в последних оборонительных боях, не поскупился и на похвалу в адрес руководителей фронта. Тому доказательство — стабилизировалось и есть уверенность в том, что войска, стоящие перед ними задачи выполнят.

— Хочу ещё добавить, что генералов Курочкина и Ватутина я хорошо знаю и всё же был строг к тем недостаткам, которые вскрыл в армиях фронта, — подчеркнул Кирилл Афанасьевич.

Он ожидал, что Верховный задаст ему вопросы, возможно, заговорит и Мехлис, но ни тот ни другой и слова не обронили. Сталин, судя по его сосредоточенному лиду, что-то обдумывал и вдруг спросил:

— Не заменить ли нам командующего фронтом генерала Курочкина кем-то другим, более энергичным?

— С этим согласиться не могу, товарищ Сталин, — сдержанно возразил Мерецков и почувствовал, как засосало под ложечкой. — Командующий, как вы понимаете, не командир полка, дивизии и даже не командарм, и разбрасываться такими людьми нам негоже. К тому же генерал Курочкин хорошо проявил себя в боях с белофиннами. У него есть свой стиль в работе, в основе которого лежит боевой опыт.

— А если этот фронт возглавит генерал Ватутин? — прервал его Верховный.

— Я догадываюсь, кто предложил вам эту идею, — добродушно улыбнулся Мерецков. Он боялся, что Сталин рассердится: не любил вождь, когда на его вопросы сразу не отвечали, а высказывали свои контрпредложения. Так бывало не раз и с Кириллом Афанасьевичем.

Однако на усыпанном оспинами лице Сталина вспыхнула улыбка. Он посмотрел на смутившегося Мехлиса, затем перевёл взгляд на Мерецкова.

— Скажите!

— Лев Захарович. Он ещё в штабе Северо-Западного фронта предлагал эту идею, но я отнёсся к ней отрицательно и объяснил почему. То же самое могу повторить и вам, Иосиф Виссарионович.

Верховный не вспылил, как обычно, он задумался. В кабинете было так тихо, что с улицы в окна долетали шум проезжавших машин, голоса людей. Наконец Сталин вскинул брови и, глядя на Кирилла Афанасьевича, спросил:

— Значит, вы уверены, что генерал Курочкин справится с теми задачами, которые возложила на него Ставка?

Мерецков ответил не раздумывая:

— Уверен, Иосиф Виссарионович. Кстати, у меня был откровенный разговор с генералом Ватутиным. Я спросил, не хотел бы он возглавить фронт. Он сказал, что у генерала Курочкина больше боевого опыта и он, как начальник штаба фронта, это почувствовал, когда войска сдерживали в упорных боях натиск гитлеровцев. В отношении самого Ватутина я согласен с Львом Захаровичем, что Николай Фёдорович весьма талантливый и мыслящий гене рал и у него большое будущее.

— Даже так? — Сталин насмешливо взглянул на Мерецкова.