Григорий Вермишев - Амирспасалар. Книга I

Перед отъездом, собравшись с духом, Галуст отправился к оружейнику и признался в любви к его дочери. Тигран молча слушал горячую речь молодого мастера. В соседней комнате слышались легкие, осторожные шаги. Зеленоглазую дочку Тигран очень любил, и ему было больно огорчать ее и этого славного парня.

— Слушай меня внимательно, Галуст, и запоминай: Ашхен совсем девочка и замуж ей еще рано. Да и ты, ну кто ты сейчас? Каменных дел мастер, говоришь? А чего это твое ремесло сейчас стоит? Вспомни, что думает о нем ваш собственный «старик» Погос! Как прокормишь ты семью, где твой дом? Сам говоришь, что в другие края направляетесь на заработки… А когда вернетесь и с чем? Я неволить Ашхен не буду, пусть ждет тебя. Любит, говоришь? А что девочка в пятнадцать лет в любви понимает, а? Так и быть, разрешаю — иди попрощайся с Ашхен! Но знай, не невеста она тебе, и неизвестно, будет ли ею когда-либо… Еще много воды утечет, и тебе надо еще обеими ногами на землю стать, чтобы жить по-человечески, как мастеру подобает. Понятно?

В княжеской гриднице людно. Великий князь Всеволод Юрьевич восседал в большом резном кресле с высокой спинкой и выслушивал челобитчиков. Обличьем Всеволод Юрьевич пошел в мать — греческую царевну. Чернявый, с сухим горбоносым лицом, с небольшими усами и большими черными глазами, он походил на византийца. Нравом Всеволод был крут и властен, как и отец Юрий Долгорукий и убиенный брат Андрей. Державной рукой крепко правил он своевольными удельными князьями, в походах и сражениях удачливым почитался. Был он ненамного старше изгнанного племянника Юрия, люто ненавидимого из-за покойника отца, деспотически обращавшегося со сводными братьями.

К князю с низким поклоном подошел дородный дьяк Онуфрий. Угодливо склонившись, стал что-то нашептывать, Всеволод Юрьевич нетерпеливо оборвал дьяка:

— А где стоят те людишки из Обези?

— На подворье, господине, у собора — там и работают.

— Добро. После вечерни приведи мне их старшого с толмачом. Поговорим тогда, — кинул великий князь. К нему через толпу пробирался городской оружейник Олекса.

— Принес, Олекса? — живо спросил Всеволод Юрьевич.

— Принес, князь великий. Во, гляди!..

И, развернув пестрый плат, Олекса вынул шлем своей работы. Князь Всеволод залюбовался. Шлем был выкован из одного куска стали, сверху набит серебром и выложен серебряными накладками со сложным орнаментом и изображением архангела Михаила. Кругом вилась надпись: «Великий архистратиже господень, помоги рабу своему Димитрию» [94] Крестильное имя Всеволода III Большое Гнездо. .

— А лучше был бы злаченый, — молвил осторожно мастер.

— Много золота пошло бы… — раздумчиво отозвался Всеволод Юрьевич.

Отпустив мастера, великий князь встал и медленно прошествовал из гридницы на свою половину.

Вечером стража доставила к княжему двору встревоженного варпета Галуста с толмачом. Дьяк Онуфрия строго оглядел армянского каменщика и передал ему через переводчика-грека предупреждение:

— Ты гляди, мастер, всю правду великому князю сказывай! Грозен бо князь великий и не помилует за лжу, повелит вздернуть на первой же осине…

Галуст только тряхнул головой. «Везде цари одинаковы, всегда казнями угрожают!»

Великий князь сразу же сурово вопросил:

— Пошто лясы точил на кружале о «русском» царе у вас в Обези? Отвечай, смерд, да говори правду!

— Правду я молвил, государь! У картлийской царицы Тамар муж — русский князь Георгий, родом отсюда, из вашего города, — ответил Галуст.

— Князь Георгий?! — с удивлением повторил за толмачом Всеволод Юрьевич и обратился к Онуфрию: — Слышь ты, дьяче, какой это Георгий будет?

— Господине, я уже разузнал — то Юрий, племяш твой, сын упокоенного княж — Ондрея.

Князь Всеволод очень встревожился. «Проявился след Юрашкин, слухи о нем пойдут по земле русской. А там, смотришь, из бояр и людишек брата, покойного Ондрея приближенных, кто и хвост поднимет противу власти моей!..» Он начал подробно расспрашивать обезского мастера:

— Много ли Обезь воев имат и далек и удобен путь туда?

— Царство Картлийское большое. От моря до моря тянется. И воинов много имеет — одних кипчаков, половцев по-вашему, государь, тридцать тысяч, да еще много других конных полков есть. А путь туда далек, через степи и горы идти надо, реки переплывать. Месяца два или побольше пути, — обстоятельно рассказывал Галуст. Толмач переводил.