Григорий Вермишев - Амирспасалар. Книга I

Юрий Андреевич слишком поздно заметил, что Вышата опьянел и чудит по обыкновению. Найдя выход своему дурному настроению, Захарий крикнул с места толмачу:

— Прошу, друг, переведи рузикскому азнауру — любой меч из его руки выбью, как только проспится он и отрезвеет.

Князь Абуласан, обеспокоенный возможностью новой стычки за столом, гневно заметил племяннику:

— Опомнись, Закарэ, разве можно вызывать гостя на поединок? Дедовские обычаи забыл?

Тут рассердился уже амирспасалар Саргис. Загудел на весь зал:

— Да что понимаешь ты в воинских обычаях, Абуласан? С каких это пор состязание на тупых мечах — поединок? Пусть померяются силами молодые люди и нас порадуют своим ратным искусством!

Юрий Андреевич любил военное дело. Но когда толмач объяснил все происшедшее, он бросил взгляд на богатырскую фигуру Захария и неодобрительно крикнул захмелевшему Вышате:

— Рано забахвалился, невежа, поди-ка лучше выспись! Завтра посмотрим, каков ты герой с похмелья…

Подняв кубок с вином, Юрий с дружелюбной улыбкой обратился на греческом к Захарию:

— Не знаю, кем и величать тебя, господин. Желаю доброго здравия! А на Вышату не гневайся… добр он и предан, верный человек. Только захмелел чуток и куролесит! А зла никогда не сотворит, боже упаси…

Сообщение о том, что князь Абуласан нашел для Тамар жениха — рузикского царевича — где-то на севере, а также о решении коронного совета, которое с кислым видом передал обеим царицам новый министр двора, привело Русудан в состояние тихой ярости. Удручала мысль, что всех обогнал пронырливый Абуласан, своего человека продвигает к царскому трону… И зачем только вернули его с родичами в Картли?! В пылу гнева Русудан забывала, что именно по ее настоянию Тамар, с большой неохотой, согласилась на возвращение Арцруни в Тбилиси. Свое негодование старая царица щедро изливала на приближенных. Больше всего доставалось смиренному иноку Теофилу, личному царицыну чтецу, который никак не мог угодить раздосадованной госпоже ни интонацией голоса, ни соответствующим произношением евангельских словес и в эти дни частенько бывал с позором изгоняем из царских покоев.

У Тамар любопытство, обычное и естественное для девушки во время сватовства, было заглушено чувством горечи. Вельможи распоряжались рукой своей царицы, не спрашивая ее сердца…

Настал, наконец, день царских смотрин. В большом тронном зале Исанского дворца, где уже собрался весь двор и обе царицы восседали на тронах под балдахином, амирэджиби, стукнув о пол золотым жезлом, громко возгласил:

— Царевич рузиков, багрянородный Георгий!

Взоры всех присутствующих впились в распахнутые настежь двери. В них показалась высокая статная фигура молодого широкоплечего мужчины, с небольшой русой бородкой и слегка раскосыми глазами. Князь Юрий был облачен в богатый малиновый кафтан с меховой оторочкой, с осыпанной драгоценными камнями хорасанской саблей (личным подношением Абуласана) на боку. Обут в красные узорчатые сафьяновые сапоги на высоких каблуках, в руках держал соболью шапку с малиновым же парчовым верхом.

Юрия Андреевича сопровождали Вышата и немногочисленная приезжая свита, приодетая в исправную одежду иждивением того же рачительного князя Абуласана. В общем группа высоких светловолосых людей с севера производила хорошее впечатление. В зале стояла тишина, нарушаемая лишь мерными твердыми шагами рузиков.

У царицы Русудан потемнело в глазах.

Дважды выдавали красавицу Русудан за венценосных стариков, и оба раза недолго длились ее неравные браки. А сейчас стоит перед ней русский богатырь, статный и красивый, — родич ее первого мужа. Забыла старая царица свои обиды и, в память далекой юности, ласково улыбнулась бедному изгою.

А что же Тамар? Холодным взглядом окинула царственная девушка заезжего царевича, потом опустила взор и молчала весь прием.

Амирэджиби от имени великих цариц задал традиционный вопрос о здравии на грузинском языке. Его быстро перевел толмач. Юрий Андреевич, смущенный непривычно пышной обстановкой царского двора (отвык за долгие годы скитаний по половецким юртам!), на плохом греческом ответил на приветствие и тоже спросил о здоровье цариц. Украдкой посматривал на Тамар, удивляясь, — этакую красоту не видывал он за всю жизнь!

Вышата прохрипел на ухо:

— Ух и хороша! Как в сказке — чистая Василиса Прекрасная. А хоромы-то, хоромы…

Официальная часть приема окончилась. Царицы встали с золотых тронов и, предшествуемые амирэджиби с золотым жезлом, медленно удалились через почтительно расступившуюся толпу придворных в свои покои.