Григорий Вермишев - Амирспасалар. Книга II

Амир города опустил голову под укоряющим взглядом племянника.

— Я решил предложить вам принять участие в возведении крепостных стен, — продолжал Захарий. — Пусть каждый мецатун получит право увековечить свое почтенное имя, как строителя, надлежащей надписью на каменной плите. Мы удвоим Смбатовы стены, заново облицуем их цветными плитами. А вдоль ущелья Ахуряна и у мостов построим новые стены с могучими башнями. Неприступной станет наша столица!

— А как с налогами и пошлинами тогда будет, государь? — раздался осторожный голос купца Бабкана.

— Еще на год дам отсрочку жертвователям, — подумав, ответил Захарий.

Оненц решил, что время настало завоевать милость правителя, выступив в поддержку его предложения. Снова встав, он выспренне заговорил:

— Неужели, о анийцы, единодушным согласием не ответим мы радостно на призыв заботливого государя? Неужели, если будет надобно, не принесем мы в жертву все имущество для обороны нашей столицы? Я, Тигран Оненц, берусь воздвигнуть за свой счет две… нет, три превосходные башни и прочные между ними стены, украшенные крестами!

— Опять вперед выскочил, старый хитрец, и немало на камне заработает… — проворчал на ухо соседу Аветик-ага. Однако могли ли Бахтагеки отстать от Оненцев?!

— Бахтагеки построят четыре башни, шаханшах! — воскликнул с места старый купец.

Мецатуны зашумели:

— Мы тоже не отстанем, государь!

— Вели писцу Исраелу записывать, кто сколько жертвует!

— Посмотрим, парон Оненц, кто как выполнит свои обещания!

Захарий был доволен — строительство городских укреплений обеспечено… Он поднялся:

— Вы поняли меня и, как добрые анийцы, щедро откликнулись на призыв! Зодчий Джундик покажет вам чертежи новых укреплений — пусть каждый выберет себе участок по вкусу и внесет деньги в казну. С богом, приступайте к благому делу!

— Четыре вазира составляют правительство царства Картлийского: военный, внутренних дел, царского двора и казначейства. Кроме того, в правительство входит также председатель коронного совета — чкондидскнй архиепископ, им сейчас является старый друг нашего дома, преосвященный Антоний Глониставидзе, — пояснял Захарий внимательно слушавшему писцу Исраелу.

— Дозволь спросить, государь, кто ныне вазиры эти? — осторожно справился тот.

Захарий усмехнулся:

— Их меньше, чем должностей! С недавних времен я — амирспасалар армян и грузин, то есть военный вазир, а также мандатурт-ухуцес, что значит — вазир внутренних дел. Брат же мой, князь Иванэ, — вазир царского двора. Место же царского казначея пока свободно.

На умном худом лице писца Исраела читалось волнение. Он рискнул задать более сложный вопрос:

— А у нас как будет с правительством в Айастане, государь?

Захарий внимательно посмотрел на писца. Его отец, мелкий землевладелец в Агараке, долго служил княжеским казначеем. Сирота Исраел с малых лет находился при отце и, проявив недюжинные способности, учился под руководством самого Мхитара Гоша. Потом он стал домашним писцом, а по смерти отца — казначеем, прибыл в Ани в свите Захария.

— Непрост твой вопрос, Исраел! Недавно в другой форме его задал и отец Мхитар… Не будет у нас пока отдельного правительства в Ани, не будет и совета, да и вазиратов заводить я не стану. Но все налоги и пошлины пойдут в мою казну. И суд будет в моих владениях собственный, — ответил задумчиво правитель, потом неожиданно добавил: — А главным казначеем и дворцовым писцом будешь ты, Исраел! Дело знаешь, к наукам приобщен, человек испытанный… Считай себя вазиром нашего казначейства!

Пораженный решением правителя, Исраел забормотал о своем малознатном происхождении. Захарий прервал его возражения:

— Ничего, Исраел, отец царицы Тамар — мудрый Георгий всегда предпочитал иметь незнатных сановников! Придется тебе заняться и нашими лазутчиками, что за рубежами находятся. Приступай к делу без промедления…

Вананэ осталась гостить у царицы Тамар на всю зиму и по вечерам, освободившись от дел, Захарий скучал, сидя один у камина. Его одиночество разделял верный Ростом, назначенный дворцовым комендантом. Забот у сотника оказалось немного, свободного времени было в избытке, и однажды в поздние сумерки между Захарием и сотником состоялся такой разговор:

— Вижу, совсем обленился ты, Ростом! Никакой работы себе не придумаешь. Даже толстеть начал…

— Правда твоя, государь Закарэ. Только даром жалование получаю. А дел нет мне в этом жилище для сов! — в тон ответил Ростом.