Дэвид Гилман - Бог войны

Праздник Богоявления, двенадцать дней спустя после Рождества, отмечал прибытие трех мудрецов – волхвов – с дарами для святого Дитяти. Но именно в этот промозглый день Блэкстоун принес дары отнюдь не доброй воли.

– Смилуйтеся над нами, – изрек крестьянин, на кривляющееся лицо которого Томас смотрел с коня сверху вниз. Осклабившись, тот с хохотом оглянулся на толпу из добрых трех десятков односельчан, вооруженных вилами, секачами и топорами. Они были явно не в настроении угождать одинокому бедному рыцарю в сопровождении всего двух человек. Мёлон и Гайар тревожно озирались.

– Сиречь, вы полагаете, что я должен проявить милосердие к тем, кто зверски убил безоружного человека и вестника короля Англии? – отозвался Блэкстоун.

Крестьянин угрожающе шагнул вперед, приподнимая секач.

– Лучше вам ехать своей дорогой, мерзкий англичанин. Наш заступник Сакет, le poigne de fer, будет огорчен, коли мы прикончим вас сами, но не станет нас распекать, ежели мы оттяпаем вам ногу иль руку.

Несколько человек засмеялись, набираясь отваги с каждой минутой. Прикончить английского гонца было нехитро, но трое вооруженных людей на конях могут и причинить кому-нибудь вред. Не беря пока в руку Волчий меч, Блэкстоун тронул коня вперед шагом. Подрастеряв нахальство, крестьянин чуть попятился.

– Толкуешь о Железном Кулаке. Слыхал я о нем. Говорят, силен как бык и глуп вдвое против того. Я здесь, дабы покарать, а не угрожать.

– Хватило же вам наглости приехать сюда. Проваливайте, покуда мы за вас не взялись! – крикнул мужлан, ободренный остальными, но их отвагу как рукой сняло, когда воздух раннего утра вдруг огласили женские вопли. Мужчины обернулись. Пламя уже охватило три дома, а с опушки огненным ожерельем выступили вооруженные люди с факелами.

– Сегодня я даром милосердия не облечен, – возгласил Блэкстоун, кладя десницу на рукоять меча.

Дома яростно полыхали, а всех мужчин, женщин и чад, не улизнувших из сжимающегося кольца солдат, согнали на вымешенную в слякоть главную улицу. Их заволакивало едким дымом, и их слезы страха и жалости к себе мешались со слезами от дыма. Блэкстоун без труда распознал полдюжины лиходеев, засадивших Уильяма Харнесса в клетку, как свинью, и забивших друга Харнесса до смерти. С перепугу селяне обратились друг против друга, выдав повинных в оскоплении и убийстве юного гонца. Их заставили снять его изувеченный труп, перерезав веревку, и похоронить в такой глубокой могиле, чтобы дикие звери не смогли откопать его останки.

А затем, на глазах у мужчин, обнимавших причитающих женщин, Блэкстоун повесил зачинщиков и предал их дома огню. Деревенскому кузнецу, заклеймившему Уильяма Харнесса, держа за руки за ноги, запечатлели на лбу цветок лилии тем же самым тавром. И когда правосудие свершилось, каждый мужчина, женщина и ребенок, стоя на коленях в грязи, молили Томаса пощадить их.

– Я еду к побережью разыскивать другие веси, также дурно обошедшиеся с вестниками моего короля, – провозгласил им Блэкстоун. – Больше Сакет вам не защитник. Помните сие. Я сжалился и выказал вам милосердие. Надлежало бы заклеймить всех вас до единого, отправив в лес выживать, как звери, кои вы и суть. Помните же, как я даровал вам жизнь и мое имя.

Томас повел отряд прочь из деревни.

– Навряд ли они приняли вас за переодетую Пречистую Деву. Скорей уж за Смерть с косой, – заметил Мёлон.

– Как бы там ни было, они меня не забудут, – откликнулся Блэкстоун.

– Мы не можем ехать на побережье, мессир Томас, – вступил Гайар, – сии селяне, аки зайцы, помчатся в Шульон, и Сакет будет дышать нам в затылок.

– Разумеется, помчатся. Этого-то я и хочу, – согласился Томас.

– Думаете, мы сможем победить здесь в жарком бою? Они устроят засаду на нас при первой же возможности. И бьюсь об заклад, они превосходят нас числом не меньше трех к одному, – высказал Мёлон вслух общие опасения. Пусть у англичанина прямо-таки бычьи яйца, но это не значит, что его не может завалить стая оголодавших волков.

– К побережью мы не пойдем. Сакет потратит добрую часть недели, разыскивая нас. Мне нужно, чтобы он до поры убрался с нашей дороги. Когда он вернется, мы будем ждать. Мы сами выберем место сражения. Найдите мне окольную дорогу до монастыря в Шульоне и дайте нашим друзьям-пейзанам довольно времени, дабы исполнить свою работу. – Он пришпорил коня, заставив остальных последовать его примеру.