Дэвид Гилман - Бог войны

Брыли аббата колыхались, а его уста с поджатыми губами не могли проронить ни слова.

– Ваши губы сморщены, как кошачья задница, – проговорил Томас, толкая его к Гайару. – Поймите одно: ваша привольная жизнь закончена. У вас тут много монахов? Десять? Больше?

Аббат всегда имел простые представления о власти и о том, кто ею распоряжается. Сложив трясущиеся персты домиком, он потупил взор. Человеку без роду-племени вроде этого англичанина явно потребно, чтобы его люди признавали его положение вожака.

– Сэр Томас. Сия смиренная обитель не может представлять интереса для вашего английского короля. Правда ведь?

– Это уж мне решать. А теперь я либо обыщу каждую щелочку и закуток, чтобы выволочь их на свет Божий, либо вы мне можете поведать, сколько здесь монахов. Или вы предпочитаете недельку посидеть на голодном пайке, чтобы подрастерять часть этого сала?

Аббат с натугой сглотнул. Если он не будет артачиться, то ему хотя бы могут дать мяса, питаться коим он привык. Не для него скромная пища смиренного монаха. От запахов стряпни у него прямо слюнки текли.

– Четырнадцать монахов и столько же послушников.

– Добро. Они нужны мне все в помощь моим людям.

– Что же тут можно делать?

– У меня всего пара дней, чтобы выстроить стену, и если бы я считал, что от вас при переноске камней будет хоть какой-то прок, я бы выгнал вас в поле кнутом, но вы чересчур медлительны и неуклюжи.

Блэкстоун кивнул Гайару, и тот выступил вперед, чтобы сопроводить аббата в его покои.

– Стену? – Непонимание, словно Томас говорил на иностранном языке, лишь усугубило глупый вид аббата. – День нынче короток. Стену?

– У вас есть топленое сало и масло, так что у нас будут факелы. Вот увидите. Стена будет замечательная.

Схватив озадаченного аббата, Гайар заставил его прибавить шагу.

Блэкстоун повернулся к Мёлону.

– Людей накормить, лошадей поставить в конюшни. Потом сделай опись съестного и припасов. Пока мы не организуем рабочие бригады, за стену никого не выпускать. И наплюй на традиции, пусть будут вооружены. Двое часовых постоянно. Днем и ночью.

Кивнув, Мёлон повернулся исполнять, не вдаваясь в расспросы. Он и так скоро узнает, что задумал этот юный англичанин, а пока был рад возможности заняться людьми. Никто еще не задавал лишних вопросов, почему их поставили под начало Томаса, но обязательно зададут, так что он решил собрать всех вместе и по-солдатски пресечь любое зреющее недовольство. Томас Блэкстоун командир, но их капитан Мёлон, и он уж позаботится, чтобы о разногласиях не могло быть и речи.

Стоя в пустой комнате, Томас представил порочную жизнь аббата в холе и сытости вместо смирения и тяжких трудов хождения среди терзаемых недугами и нищетой с предложением исцеления и подаяния. Побродил в одиночестве по монастырю, заметив, что огонь в кухне исправно поддерживают, четыре мешка с мукой в пекарне сухие, но мука грубого помола. Значит, еще не пристрастился к тонкому помолу, как по вкусу знати, подумал Блэкстоун. Наверное, в своих воздыханиях аббат не залетел настолько высоко, как мог бы. Часовня скромная, но служащая своей цели; в лазарете чисто, бинты из прокипяченного полотна аккуратно сложены, настойки, зелья и мази расставлены по полкам и надписаны. Пожилой монах склонился перед ним, а когда Томас поинтересовался его именем, приложил ладонь рупором к уху. Звать его брат Симон; чистый взор, согбенная спина и, хотя кожа на руках от возраста натянулась как пергамент, пальцы не дрожат. Блэкстоун понял, что тот способен искусно зашить рану. Он в полях работать не будет, растолковал ему Томас, и его не станут просить делать что-либо другое, кроме своего дела. При работе с камнем возможны и ушибы, и переломы, да и спинам потребуется притирание, а при вывихах надо будет и плечи вправлять.

Куда бы Блэкстоун ни зашел, везде заставал образцовый порядок. Послушники, привычные к тяжким трудам в любую погоду, своей дубленой кожей явно выделялись среди монахов – рыхлых, по большей части сутулых и бледных от корпения над манускриптами. То, как послушники отступали, почтительно склонив головы, когда Томас проходил мимо, наводило на мысль, что настоятель по приказу аббата держит их в ежовых рукавицах. Эти люди не покладая рук прислуживали потворствующим себе монахам, выскабливающим старые пергаменты и переписывающим свои страницы в тепле скриптория. Осмотрев различные части монастыря, Блэкстоун внимательно исследовал фундамент стен, пока окончательно не убедился, что они в хорошем состоянии и вряд ли могут быть проломлены из-за скверной кладки. Всегда есть риск, что Сакет предпримет штурм еще до того, как Томас изыщет способ захватить город. Монастырь для его подчиненных – безопасное прибежище, где они и будут укрываться до поры, когда он одолеет наемника, прозванного Железным Кулаком.