Юрий Когинов - Недаром вышел рано. Повесть об Игнатии Фокине

— Итак, выбирайте, солдаты: или законное подчинение распоряжениям законного правительства, или незаконный бунт, на который нацеливают вас большевики…

Он отчетливо почувствовал вдруг по внезапному оцепенению толпы, что совершил ошибку, что ни в коем случае нельзя было так формулировать свое обращение и особенно ни в коем случае нельзя было употреблять слово «бунт».

Это слово прозвучало сейчас как выстрел. Но — выстрел самоубийцы. И Галин ничуть не удивился, только смертельно побледнел, когда со всех сторон дико и грозно разнеслось:

— Долой, к стенке его! Долой!..

Из рядов, обступавших платформу, к Галину потянулись руки.

Кто-то уже схватил его за шинель. Потом чьи-то руки потянулись к воротнику, который еще некоторое время назад мешал ему, стягивал шею.

Но нет, он не хотел, чтобы кто-то чужой коснулся его шеи, его лица, и он, отбиваясь, пнул ногой кому-то в лицо…

— Стойте!

Галин узнал голос председателя полкового комитета двести семьдесят восьмого полка.

— Стойте! Прекратить самосуд! — еще раз выкрикнул Виноградов, и десятки вцепившихся рук на миг замерли в нерешительности, но затем снова, еще сильнее стали тащить комиссара-эсера к краю помоста.

— Не так! — неожиданно раздался и над Галиным, и над вцепившимися в него солдатами другой голос, не Виноградова. — Не так. Сейчас я вам покажу, как надо с ним поступить!

Эсеровский комиссар чуть не грохнулся головой с высокого помоста — так мгновенно десятки сильных рук отпустили свою жертву.

Игнат стоял у края помоста, лицо его было строго и властно.

— Комиссар говорил вам сейчас о том, что революция утверждает права. И это верно, хотя сказано было с другим смыслом, — произнес Игнат и оглядел тех, что стояли совсем близко, затем окинул взглядом бескрайнее отсюда, с возвышения, людское солдатское море и повторил: — Да, революция утверждает права, но она не утверждает расправы. Ни те расправы, которые наши враги учинили в Калуге, ни те, что в пылу могли совершить вы. Наша с вами сила в другом — не в мести, а в сплочении и единстве. Потому наше с вами решение должно быть: не подчинимся приказу о расформировании брянских полков! И это будет наш удар не по одному эсеровскому комиссару — удар по правительству контрреволюционеров-корниловцев и всем партиям соглашателей, которые это правительство поддерживают… А этот… — взгляд Игната скользнул по изодранной шинели комиссара-агитатора, — пусть возвращается к тем, кто его послал, и пусть расскажет о нашем решении. Вооруженный революционный парод и Советы — едины! Вместе с Советами рабочих, солдатских и крестьянских депутатов мы победим?

25 октября на Московской улице, в здании бывшего офицерского клуба, весь день заседал Брянский Совет. В повестке дня значился один пункт — обсуждались постановления собраний воинских частей по поводу приказа командования фронта и проект резолюции, предложенной фракцией большевиков.

Проект зачитал Фокин. Текст его, бескомпромиссный и резкий, вызвал протесты меньшевиков и социалистов-революционеров. Прениям, казалось, не будет конца. Член исполкома Товбин предложил объявить перерыв в заседании до утра следующего дня. Но большинством голосов предложение было отклонено. Прения продолжались.

Около одиннадцати часов вечера Фокин, голос которого осел от бесконечных выступлений, предложил поставить резолюцию на голосование. Подсчитали голоса; девяносто семь — за, против — тридцать семь, воздержавшихся — пятнадцать.

Игнат вновь зачитал текст, теперь уже не проекта — резолюции:

«Расформирование полков в данный момент, когда как в штабах, так и в правительстве стоят явные корниловцы, является не чем иным, как актом контрреволюционным.

Разгрузить тыл от революционных войск, распылить силы революции, обессилить ее, отвлечь внимание тысяч солдат от выборов в Учредительное собрание — задачи штаба и правительства.

Протестуя против расформирования, мы заявляем, что ни в каком случае не подчинимся приказу о расформировании до Учредительного собрания, что расформирование мы допускаем только под контролем и непосредственным руководством революционных комитетов и Советов как в центре, так и на местах.

Контроль же этот невозможен, пока во главе армии и страны стоят корниловцы. Потому мы требуем смещения корниловцев, удаления их из штабов и правительства и организации власти Советов…»

А в Петрограде уже шел штурм Зимнего дворца.