Эдвард Резерфорд - Русское

Служба была не слишком долгой и очень простой.

Гроб с останками старца Василия поставили в северо-восточном углу церкви. Внутреннее убранство церкви являло собой странное зрелище. Если не считать пластиковых листов на окнах, то только половина помещения была пригодна для использования, и это место было выделено большим треугольником ткани, накинутой на натянутую веревку. За выгородкой стояли стремянка и несколько ведер – очевидно, для сбора дождевой воды, капающей с крыши.

Хотя архимандрит надел церковное облачение, все остальные монахи были в простых черных рясах, кое у кого уже запачканных шпаклевкой. Собравшиеся прихожане выглядели бедно. В этом простом православном богослужении не было ни подобающей данному действу красочности, ни торжественности – ничего, что было бы отрадой для глаз.

Собравшиеся спели псалом и гимн во славу Божию.

Проповедь архимандрита Леонида была также очень проста и произнесена с выражением необыкновенной кротости.

– Все собравшиеся должны быть благодарны, – сказал он, – за знаки Божьего провидения, которые по самой своей природе совершенно непредсказуемы. Они напоминают нам, – указал он, – что премудрость Божья поистине велика и что, хотя мы можем видеть искры ее проявления, нам дано познать лишь бесконечно малую часть великого Божьего промысла. Иначе как бы, – продолжал архимандрит, – в данный час и в данный день некто, по имени Павел, потомок основателя этого монастыря, мог оказаться у монастырских ворот, преодолев тысячи километров? И разве не важно, – заметил он, – что, приехав сюда в поисках своего земного дома и обнаружив, что тот исчез, наш гость, сам того не осознавая, оказался в этом своем духовном доме?

Затем он рассказал о прежней жизни монастыря – о веках его существования – и о том, что после нескольких десятилетий смерти монастырь снова возрождается.

Но именно его слова о самом старце Василии – вот что Павел всегда будет помнить.

– Старец Василий многие лета жил в своем скиту, молясь и давая духовное наставление; ему также приписывается ряд чудес. Но сегодня, когда перед нами его благословенные останки, я хочу обратиться к самому началу его жизни отшельником.

Говорили, что у старца Василия был дар общения с животными. Люди заметили, что часто в тех местах появлялся большой медведь и что Василий привадил этого медведя и разговаривал с ним, как добрый отец с малым чадом. Поэтому люди и решили, что у него есть дар.

На самом деле все было наоборот. Старец в начале своего уединения очень испугался медведя. Настолько, что он всю ночь продрожал в своей маленькой хижине, а наутро чуть не вернулся в монастырь. На вторую ночь произошло то же самое.

Только на третью ночь старец Василий понял, что ему надо делать.

Ибо на третью ночь Василий сел тихо на землю снаружи своей хижины. И он произнес Господню молитву: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного». И не потому, что он попросил спасти его плоть, а потому, что он думал: «Что может сей медведь сотворить мне, кому по милости Божией дарована жизнь вечная?»

И таким образом его страх перед медведем исчез. Итак, дети мои, мы здесь не без страха. Мы знаем, что происходило в прежние десятилетия на Русской земле. Но, перестраивая этот монастырь и помня пример старца Василия, мы знаем, что не должны бояться медведя. Мы должны любить его. Ибо совершенная любовь изгоняет страх.

И тут, к своему удивлению, Павел увидел, что подбородок его друга Сергея вздрагивает, и осознал, что у него самого льются слезы.

Монахи угостили их обедом.

В конце дня с необыкновенным чувством душевной легкости путники отбыли. И долго они ехали обратно в Москву в полном молчании.

Только через час Сергей заговорил:

– Мы должны сделать это. Мы восстановим Россию.

– Понимаю.

– Но я не думаю, что нам нужен чистый капитализм. Скорее – что-то вроде смешанной экономики.

– Я бы сказал, что такое вполне возможно.

Еще час после этого Сергей молчал. Только когда они въехали в предместья Москвы, он вдруг спросил:

– Как вы думаете, сколько времени это займет? Пять лет?

– Возможно, больше.

– Что ж, может, вы и правы. Но не больше десяти. Мы наверстаем упущенное за десять лет.

– Надеюсь, что так.

– Нет ничего такого, чего не могла бы сделать Россия. Ничего.

– Я уверен, что да.

Сергей Романов улыбнулся.

– Ей просто нужно правильное руководство, – сказал он. – Тогда мы сделаем это.