Франтишек Кубка - Избранное

— Его убьют?

— Нет. Турки считают слабоумных святыми, но править собою им не позволяют. Как вам нравятся турчанки?

— Я еще ни с одной не разговаривал.

— Вас смущает их чадра? Они с удовольствием ее сбрасывают. Все делается очень просто. Вы отправляетесь в какую-нибудь еврейскую лавку. Скажем, к антиквару, чтобы купить на память сарацинский кинжал. Скорее всего кинжал этот вовсе и не из Дамаска, а сделан в Венеции или в Дубровнике. И тут входит дама в чадре. Хозяин исчезает. Вы обращаетесь к даме, и по ее глазам вам сразу станет понятно — понравились ли вы ей. Тут появится хозяин и укажет на ковер, прикрывающий стену, отвернет его, и за ним вы увидите стеклянную дверь. Дама проследует в эту дверь, вы — за ней, подниметесь по винтовой деревянной лестнице, таинственно поскрипывающей. Наверху будут двери с цветными стеклами. За ними дама откинет чадру, и вы будете ослеплены ее красотой. Она обратится к вам по-хорватски, по-гречески или по-грузински. В последнее время в Стамбуле появилось много полячек. Возможно, вы и не поймете ее, но тут она скинет и прочие покровы.

Обитательницы гаремов ничуть не добродетельнее парижских, лондонских или римских дам.

Сэр Томас улыбался. Слуга подавал закуски и вина. Солнце опускалось за кипарисы. В гостиной стемнело.

— Надо любить жизнь, мой юный друг, — говорил сэр Томас, — она проходит так быстро. А в этой стране вы сможете познать всю прелесть и многоликость жизни. Я немало побродил по свету и знаю, как любят дочери краснокожих вождей и какова любовь в Индостане! В определенные моменты все женщины одинаковы, поверьте мне, хотя отличия все же есть. Так сказать, до и после всего. И в этих-то отличиях таится все то очарование, о котором я говорю. А в Стамбуле для вас собраны все женщины света. Целый калейдоскоп — Фатима, Хабиба, Айше, которые — поскольку родились они в Афинах, в Тифлисе, в Сараеве или Венеции — Фатимой, Хабибой или Айше вообще никогда не были. До сей поры только у двух султанов жены были турчанки. У Османа Первого и Османа Второго. Остальные брали в жены гречанок, албанок, черкешенок, армянок, сербиянок. Вот почему чадра обитательниц гаремов скрывает женщин из всех стран, с которыми Османская империя воевала или которыми владеет — от Африки до Дуная, от Персии до Черного и Адриатического морей. Выбор богатый. Настоящий рай, созданный аллахом на земле! Вам повезло, молодой человек.

Иржик не понимал, куда он клонит.

— Больше всего мне нравится, что здешние женщины подкрашивают кончики пальцев на руках и ногах. Как в Индии. Но самое интересное, когда вы увидите их безо всех покрывал. Они подобны статуям, тела их гладки, словно мрамор. В бане они избавляются от волосков на всем теле — кроме головы. Я так и не проник в гарем, зарешеченное окошко не открылось даже для меня. Но есть другие места, которые не сторожит ханым — главная жена, свекровь! Земля была пустынна, говорится в Коране, но аллах сотворил на ней воду. С той поры она зеленеет, цветет, поет и рождает многоликую красоту. Женщины в Турции любят купаться в морских бухтах еще и потому, что ощущают за прибрежными зарослями глаза мужчин. Вам тоже стоит полюбоваться на эти купания. Турецкая вера свободна от запретов, которыми нам отравляет жизнь христианство. Турецкую женщину ничто не страшит так сильно, как угроза остаться девственницей или вдовой. Она хочет доставлять удовольствие и рожать детей.

После ужина сэр Томас принялся рассуждать о радостях, которые человек черпает в вине. Слуга снова и снова наполнял бокал.

Иржик вдруг вспомнил о Турне и сказал:

— Мой старый друг Турн спит в эту минуту на сырой земле в палатке где-нибудь на Житном острове {131} 131 Житный остров — обширная низменная равнина, часть Придунайской низменности в юго-западной Словакии; славится своим плодородием. , а завтра, быть может, он отправится походом в Моравию и далее на Прагу. Как бы мне хотелось быть вместе с ним.

Сэр Томас засмеялся.

— Что здесь смешного? — удивился Иржик.

— Ваша мечта о страданиях и смерти, молодой человек.

— Для чего вы держите меня здесь? — вырвалось у Иржика.

— Так приказала ваша королева, — сказал сэр Томас, насмешливо взглянув на него.

— Не верю!

— Тогда я бессилен.

Сэр Томас смерил Иржика холодным взглядом и поднялся.

— Пройдемте в соседнюю комнату. Там прохладнее.

И снова Иржик увидел статую чернокожей женщины и беломраморную Артемиду. А ни стене висел портрет королевы Елизаветы. В слабом свете светильника черты лица проступали неясно. Зато улыбка так и лучилась в широко раскрытых зеленоватых глазах. Слуга разложил подушки и придвинул низкий столик с металлической столешницей, затем принес кофе. Они уселись на пол по-турецки.