Франтишек Кубка - Избранное

Все это время Турн и его товарищи обедали и ужинали в Галате, у греческих купцов — друзей Корлата. От них узнали много жестоких подробностей о бунте янычар в Стамбуле, которые смели с трона умного, но беспокойного султана Османа — к великой радости иезуитов, чуявших в нем непримиримого врага. Султан рассчитывал прославиться войной с поляками, но, потеряв не одну тысячу солдат и лошадей, не добился даже заключения договора о мире. Только приготовился он к очередной войне с ливанским эмиром, надумав заменить янычар новыми войсками из курдов, как янычары и сипахи общими усилиями удавили владыку. Страшные были те дни.

Новый султан, Мустафа-хан, умом не блистал, но христиане были довольны, ибо торговля процветала. Оставались лишь заключить договор с Польшей, за что и взялся английский посол сэр Томас Роу, человек ума необыкновенного, под покровительством которого по обе стороны Босфора преспокойно жили немцы, французы, голландцы и греки. Ему предстояло решать — быть или не быть новой войне с Польшей.

Его имя не сходило с уст хозяев. Говорили, что был он из простых купцов, разбогатевших при Елизавете Тюдор {126} 126 Тюдоры — королевская династия в Англии (1485—1603). торговлей тканями. Дед его был мэром Лондона, а сам сэр Томас воспитывался в Оксфорде, был близким другом Генри, покойного принца Уэльского, и совсем тогда молоденькой принцессы Елизаветы, позже чешской королевы. Целью его первых заморских странствий было индейское золото. В Индостан, к Великому Моголу, он поехал уже послом короля Якова. И вот теперь здесь, в Стамбуле, пользовался славой одного из самых влиятельных иностранцев. Если до сих пор с послами христианских стран обходились не слишком деликатно, с его появлением при Высокой Порте все изменилось.

Нет, ни о ком греческие купцы и их жены-щебетуньи не наговорили путешественникам столько, сколько о сэре Томасе. Турна это раздражало, Иржика снедала ревность. Томас Роу только что получил письмо от его королевы. А до этого Томас Роу писал ей в Прагу, Томас Роу подарил ей попугая. А вдруг Томас Роу спросит его, любила ли она эту птицу? А вдруг не спросит? Любила ли королева Томаса Роу до замужества? Сэру Томасу сейчас как будто бы сорок. Женат на малокровной племяннице лорда Грандисона, которая так и не родила ему наследника, зато принесла большое богатство. Все это рассказывал золотых дел мастер, грек, у которого Роу приобрел иконы в свою коллекцию картин и скульптур.

— Скажите, а волосы у него какие — темные? — спросил Иржик и поймал на себе удивленные взгляды.

— О да, — ответил купец, — и у него большие черные глаза, немало повидавшие на своем веку…

— Любит женщин?

Этот вопрос был уже нескромным. Однако хозяйка дома ответила:

— Мне кажется, он к ним неравнодушен. Особенно к блондинкам.

За столом все рассмеялись.

В саду журчал фонтан, заливались соловьи. Гости в сопровождении хозяев вышли на воздух освежиться.

В садовой беседке служанки подавали кофе. Их свободные, ниспадающие одежды сияли белизной.

— Они похожи на подружек принцессы Навсикаи {127} 127 Навсикайя — одна из героинь «Одиссеи» Гомера. , — не преминул заметить Корлат, глядя на них влюбленными глазами. Девушки порхнули в разные стороны, точно бабочки-капустницы.

Турн тщательно готовился к встрече с сэром Томасом. Он нанял самую богатую карету, закрытую от любопытных взоров.

Устроившись с Иржиком за шелковыми занавесками (поистине — одалиски из гарема!), они разглядывали потолок, расписанный цветами абрикосового дерева, пока карета везла их «на ту сторону» — на другой берег бухты. Там жили дипломаты, а с весны этого года — и сэр Томас Роу.

Их проводили в приемную залу, уставленную дубовой мебелью английской работы и украшенную коврами. В углу белел торс древней статуи.

Появился уже знакомый Иржику грек Басилидес и просил гостей подождать: время раннее — господин посол с утра, как обычно, играет в теннис. Вошла ли в моду эта игра в Венгрии?

Не получив ответа тотчас, драгоман исчез.

Они ждали.

— Англичане всегда заставляют себя ждать, — отметил Турн. — Ждали мы их перед Белой горой и во время сражения. Ждали их войск, денег. Не дождались, зато набежало послов их да секретарей, хотя их-то мы и не думали ждать…

В открытые окна из садов-террас веяло ароматом созревающих олив. Пели птицы. Где-то на кухне звенели посудой. Уличного шума здесь не было слышно. Лишь изредка доносился цокот конских копыт: богачи ехали в город, в Стамбул, «ис тин полин» [42] в город (греч.) . , — сказал бы Корлат, будь он здесь.