Франтишек Кубка - Избранное

Странная это была война. Полки короля уклонялись от встреч с императорскими войсками, и обе стороны были рады, если удавалось избежать столкновения. Никто не имел понятия, куда направляется Максимилиан, какой маневр предпримет Турн. Король ночевал в покинутых замках и стрелял в лесу тетеревов. Особенно ему понравилось в замке Орлик. Не забывал Фридрих и королеву — писал ей о любви, о погоде, о том, что съел вчера на ужин.

Войска Лиги тем временем захватили Водняны. Городок сдался. Ополченцам из крестьян, защищавшим Водняны, было обещано, что их беспрепятственно отпустят по домам. А когда они сложили оружие, их всех перебили.

Бюкуа штурмом взял Прахатице, город разграбил и сжег. Маррадас стер с лица земли Тын-над-Влтавой. Писек захватили по одну сторону моста императорские вояки, а с другой — баварцы. Город сгорел.

Ангальт остановился под Табором и препирался с Турном, куда повернуть королевские войска. Почему баварец с Бюкуа не идут на Прагу? Ведь не оставят же они за спиной Мансфельда, который до того стоял лагерем между Клатовами и Домажлицами, а сейчас под напором конницы Маррадаса отходит к Пльзени?

Ангальт убеждал, что принудит войска императора и Лиги к битве в брдских лесах. Турн возражал, мол, Бюкуа боя не примет. Уж он-то Бюкуа знает. Тот наверняка уклонится, даст деру и укроется в лесах.

Король слал королеве депешу за депешей. О том, как и на поле брани несет он бремя королевских обязанностей. Прежде чем начнутся переговоры о мире, императору придется отозвать из Чехии свои войска. Иезуиты раззвонили во все колокола, что Фридрих стакнулся с турками. Это ложь, о чем прекрасно известно Бесси. И еще он был огорчен до слез известием о пожарах и убийствах в Писеке. Ведь там стоял полк Грея. Кто знает, уцелел ли тот красивый юноша, которому в Брандысе Бесси бросила перчатку. Мировице, где он провел ночь, — весьма гостеприимный городок, а в Бельчицах он купался в пруду, хотя вода была довольно холодная. В королевских войсках много недужных. Люди кашляют, их трясет лихорадка. Но еще более ужасные болезни свирепствуют в войске Максимилиана. Лазутчики доносят, что армия Лиги тает, словно снег на весеннем солнце. Высшие сановники курфюрста, канцлер двора и президент парламента, двое стольников и еще некоторые уже уехали в Мюнхен. Максимилиан собирается отложить поход до весны. А весной? Весной все будет по-другому!

А пока войска короля и их неприятеля, не удаляясь и не приближаясь друг к другу, тащились с юга страны на северо-запад. Генералы зорко следили, чтобы колонны нигде не столкнулись. Турн называл этот поход «прикрытием Праги». Ангальт вообще молчал. Фридрих принял решение более ему не доверять. Ведь не исключено, что он имеет переписку с Максимилианом. А если и не он, найдутся в армии и другие предатели.

В замке Лнарже Фридрих изволил танцевать. Устроил бал для своих офицеров. В партнершах не было нужды, «куранту», скажем, можно танцевать без дамы. Верещали свирели, а итальянские барабаны грохотали так, что их, должно быть, услышал сам Бюкуа у себя на Зеленой Горе, вот и послал в Лнарже казаков, которые захватили и разграбили замок. На столах они еще нашли недопитые кувшины с вином. Фридрих между тем был уже на пути к Бржезнице, а через день после того отдыхал в Рокицанах.

За всех отдувались бившиеся в арьергарде с казаками конники Бетлена, усатые, обветренные и храбрые воины. За каждого пленного они брали выкуп — три дуката и потому дрались за них самозабвенно. Казаки тоже научились брать выкуп за взятых в бою пленников. Для обоих сторон это был хороший «гешефт».

На стене храма в Рокицанах солдаты обнаружили надпись: «Проваливай в пекло, Зимний король, вместе со своей английской сукой!» Турн велел забелить слова известкой. А затем распорядился схватить десять католиков и повесить их на липах перед храмом. Палач вез на своей повозке виселицу, но в Рокицанах приговоренных было десятеро, и потому он воспользовался липами.

Под этими десятью липами с повешенными на них католиками солдатам читались проповеди на слова Писания. За редутами, под занятой Мансфельдом Пльзенью, монахи-августинцы трясли четками и благословляли во имя отца, и сына, и святого духа оружие Максимилиана.

Бюкуа в розовом камзоле, розовых панталонах и розовых чулках нежился на медвежьих шкурах в своем желтом шатре, увенчанном золотым крестом, и вел переписку с Максимилианом. Тот хотел или отойти домой в Баварию, или же принять сражение. Бюкуа отговаривал от сражения, но заклинал курфюрста военный поход не прерывать.