Франтишек Кубка - Избранное

Но лишь только чешский князь вошел, увидал император, а с ним и остальные, что впереди Вацлава идут два ангела в золотых доспехах, а у самого Вацлава сияет во лбу золотой крест. Страх объял присутствующих. Вацлав же, ничего не ведая, попросил прощения за опоздание. Император простил его и даже велел князю просить все, чего угодно. И попросил тогда князь частицу мощей святого Вита для храма, который он собирался построить в Праге, что и было ему дано. По всему этому видно, что Вацлав отдалялся от земной жизни и превращался в князя небесного.

И вот однажды вечером пришел он к своей жене, взял ее за руку и сказал:

— Мы много грешили, а отныне не будем и станем жить, заботясь о плоде нашем, который произвели мы по велению природы. Я буду тебе братом, а ты мне — сестрой.

Княгиня согласилась. Сила, исходившая от его слов, была так велика, что она и не поняла как следует, что обещает. Безмерна была радость князя. Он простился с женой и ушел. И так жили супруги в течение многих месяцев, и росло у них дитя, отец которого был святой, а мать — земная женщина.

Потому и случилось то, что и должно было случиться. Однажды, когда владыки и старейшины встали из-за стола, а слуги принялись за работу, княгиня села рядом с Подивеном, и Вацлав вдруг увидел, что жена его и слуга окружены сияющим нимбом, какой озаряет головы святых. Только было это совсем другое сияние. От него исходил запах свежих цветов и теплой земли.

Взглянул на них князь Вацлав и спросил:

— Почему вы не сказали мне, что любите друг друга?

Они упали перед ним на колени и горько заплакали. И признались, что испепеляет страсть их сердца и что тела их погибают от муки, которая жжет сильнее, чем жажда в пустыне.

Задумался князь Вацлав и велел им уйти. А сам написал епископу регенсбургскому и просил разрешения отпустить жену, ибо сам он отказался от плотской жизни и, имея наследника, больше детей у бога не просит. И хотел бы он только одного — чтобы жена его могла вступить в новый брак, который, по закону и обычаю, был бы благословлен потомством.

Через горы и реки нес княжий посол письмо в Регенсбург, а Вацлав ждал ответа. Ждала его и княгиня, ждал и верный слуга Подивен. Однако не осмеливались они показываться на глаза князю.

Но мученическая смерть, которой в роду Вацлава была уже отмечена бабка его Людмила, была суждена ему раньше, нежели пришел ответ от регенсбургского епископа. Вацлав, как известно всем христианам, был коварно убит на пиру своим братом Болеславом. Збраслава, его сына, удавили в пражском Граде, в тот же день был обезглавлен и верный Подивен.

Печальные события совершались в 929 году в Чешской земле. Пролитая кровь взывала к небу. Но наш князь, наш заступник перед престолом господним, вымолил прощение виновным.

— Удивил ты нас своим рассказом, пан Ешек. Мы и не знали, что у князя Вацлава были жена и сын. Теперь хоть будем знать, чьим именем назван столь близкий нам город Збраслав, где покоятся многие наши предки. Но после твоего рассказа я увидел в образе моего покровителя новые привлекательные черты. Благодарю тебя, — сказал король.

Пан Ешек был доволен, что королю понравилась его история.

А пан Бушек из Велгартиц, усмехнувшись, произнес:

— Ох, и умеешь же ты, пан Ешек, говорить о земных делах божественным языком.

— Небесное сближается с земным и в наши дни. А уж во времена Вацлава их близость была еще больше. Добродетель и грех — близнецы.

— Жаль мне жену Вацлава, — промолвил пан Бушек.

— И мне тоже, — откликнулся веселый каноник.

Но тут король прервал их беседу и сказал:

— Я уже дважды рассказывал о себе, а потому хочу продолжить. В твоем рассказе, пан Ешек, не было названо имя жены Вацлава, земной женщины, жены святого мужа. И я тоже хочу рассказать о женщине, которую я, слоено в жарком бреду, любил всего одну ночь.

Перевод Т. Алатырцевой.

Рассказ о том, как Карл, император римский, раненный в битве при Креси, ночевал в рыбачьей хижине на берегу моря и что ему привиделось тон ночью в бреду.

В ушах у меня еще гремела пальба, которая, сколько помнят люди, впервые в тот день огласила поле брани. Мой добрый конь тихо нес меня в сумерках по фландрскому краю. Позади осталось поле битвы у городка Креси. Городишко горел, и я ощущал спиной жар его пламени. Рядом со мной ехали пан Бушек из Велгартиц, еще два рыцаря и несколько оруженосцев.