Франтишек Кубка - Избранное

Иржик подпрыгнул.

— И я умею прыгать не хуже этих девушек, — сказала королева. Она сбросила накидку, развела руки и подпрыгнула так, что юбки взвились перевернутой чашей.

— Ты гляди, гляди, Ячменек! Видишь, я вовсе не русалка!

Стиснув Иржику локоть, она предложила:

— Пошли в лес. Интересно, что там поделывают белки.

Пробираясь сквозь заросли, она только смеялась, когда ветви стегали ее по лицу и трепали волосы.

— Расскажи, как выглядит ваш Кромержиж с приходом настоящей весны, такой, как сегодня.

— Снег оседает, лед на реках трескается с пушечным грохотом, звенят ручьи. Ночью выглядывают молодые листочки на липах, буках, березах, на сирени и орешнике. Под золотым сиянием солнца просыхает трава. В тени пахнет фиалками. Распускается белоцветник, голубеют перелески.

— Отыщешь фиалку, будет тебе награда!

Он бросился искать по впадинам, в болотистой низине ручья, в траве под деревянным мостком.

И нашел целых пять.

— Каждому пальцу по одной, — сказала она и сжала стебли в кулаке, — придется поцеловать тебя пять раз. — И подарила ему пять поцелуев — в глаза, в уши и в губы, считая при этом:

— Один, два, три, четыре, пять.

— У вас в Кромержиже так же целуются?

— Не знаю, — ответил Ячменек и убежал искать еще. Пусть не думает, будто он покраснел от ее поцелуев! Это просто кровь приливает к голове оттого, что он склоняется к земле.

— Белка! — закричала королева. — Она подглядывала! — и, поднявшись на цыпочки, захлопала в ладоши, как пастушка на гусей. — Убежала! Ишь, любопытная! Не ходи больше искать! Хватит целоваться! — Бесси снова взяла Иржика под руку. Заметив, что они одного роста, сказала: — Фредерик ниже!

Иржик нахмурился.

— Не буду больше о нем говорить. Ты ревнуешь напрасно, Жорж.

— Почему вы не называете меня Ячменьком?

— Напрасно, Ячменек, он всего лишь король!

— Но вы любите его.

— Я никого не люблю, запомни это!

Он отпустил ее руку. Отбежал подальше и запел жалобным голосом:

— Это у вас на Гане так весной причитают?

Королева швырнула в Иржика фиалки.

— За что вы меня мучаете?

Она ответила серьезно:

— Весна — это такое мучение, Ячменек!

И повела его за руку по охотничьей тропке между скалами, усыпанной ржавой хвоей и поросшей кустами черники. Они остановились перед заброшенной каменоломней.

— Здесь белый камень, поэтому и гора называется Белой, — объяснил Иржик.

— Берега Англии тоже белые. Если бы я не рожала каждый год детей, поехала бы сейчас взглянуть на эти берега.

Он снова помрачнел.

— Опять ревнуешь? Но ты ведь любишь Хайни!

— Он родился, когда я еще не знал вас.

Королева засмеялась.

— Вы разговариваете со мной как с ребенком!

— С детьми о таких вещах не говорят. — Она помолчала, а потом показала: — Смотри, снег!

Солнце просвечивало сквозь редкие пихты. А под их ветвями распустились тысячи анемонов, словно разлились серебряные волны.

— Цветы усыпали землю на радость тебе, Ячменек!

— Зато вам невесело.

— Кому не дано счастья любить, тот не радуется даже цветам.

И все же она не могла оторвать взор от залившего весь лес белого половодья цветов. Белые звездочки отражались в ее зеленых глазах.

— Белые морские звезды на зеленой траве и белые звезды в ваших глазах, — сказал Ячменек. — Как это прекрасно!

— Что же прекрасно, звезды на траве или я?.. — переспросила она.

Он опустил голову.

— Ты мечтаешь обо мне, Ячменек?

Он промолчал в ответ.

— Думаешь, я — это новая жена Потифара?

Он упал на колени, обнял ее ноги и с поцелуями припал к накидке.

— Осторожнее, иначе не твое одеяние останется в моих руках, а моя накидка в твоих. Чего ты ждешь от меня, Ячмене к?

— Не знаю… не знаю… боже мой… я не знаю…

— Оставь бога в покое, встань и иди.

Она подняла его и прошла рядом несколько шагов.

— Как говорят у нас в Шотландии — мартовское солнце опаляет сердца. У вас тоже? — Она всмотрелась в сверкающую белизной глубину леса. — В Ричмонде сейчас садовники стригут газоны. В это время ко мне обычно приезжал из Лондона сэр Томас. До того, как уехал ловить попугаев на Ориноко.

— Вы любили этого человека?

— Повторяю тебе, никого и никогда я не любила!

Он замолчал.

— Ты весь дрожишь, — заметила она. — Это не от холода. Сердишься на меня? Я не желаю тебе зла.

— Не понимаю.

— И никогда не поймешь. К моей свадьбе были приготовлены две ночные сорочки с широкими по испанской моде рукавами, украшенные вышитыми анемонами. Такими же, как вот эти звезды в траве.