Франтишек Кубка - Избранное

— Как мне хотелось бы бежать из Голландии, — сказала леди Бесси.

— Куда?

— Не знаю. Да хоть под землю.

— Вы похожи на Прозерпину.

— Я наказана за свою любовь к мирской жизни.

— Как странно, что вы говорите о наказаниях.

— Вы язычник, дорогой Том.

— Я знаю женщин, дорогая Бесси… Георга из Хропыни мы заберем с собой в Швецию, чтобы он вас не искушал. А малютку Яну пока оставим в Ренене. Георг опасен не Яне, а вам. Но мы уберем его и от вас и от Яны. Если вы выдержите разлуку — хорошо. А не выдержите — тоже ничего страшного. Я верну вам его, скажем, через год. А там увидим.

— Вы говорите что-то непонятное, дорогой Том.

— Позвольте мне поцеловать вашу смиренно склоненную шею, — сэр Томас вытянулся слегка, чтобы поцеловать эту самую шею.

— Вы изъясняетесь, как во французском романе.

— Роман и жизнь часто пересекаются. В конце концов надо же что-то говорить, чтобы скрыть свои мысли.

— Я научилась скрывать и мысли и поступки.

— В основном от Фридриха. Неужели я настолько стар, что вы исповедуетесь мне? Впрочем, я и так знаю все. Знаю также, что вы предаетесь покаянию. Спите с законным мужем. Но любовника, которого избегаете, удаляете даже от фей. У меня, несмотря на мою старость, глаз зоркий. Другие тоже видят и знают. В Лондоне тоже об этом говорят. Вы живете в сумраке, в тумане. Дайте срок, снова прояснится. Я видел Фридриха в лагере под Хертогенбосхом. Лагерь расположен вдали от городских стен. Туда, наверное, даже канонада не доносится. У него печальный взгляд, у вашего чернявого селадона. Он рассказывал мне, как любит вас. Я ему верю. Кто бы вас не любил, леди Бесси?

— Не злоупотребляйте, дорогой Том.

— Жизнь жестока, а смерть еще жесточе. Просто мне жаль, что я так стар.

Она зажала ладонями уши, чтобы не слышать его.

Но он продолжал:

— Я беседовал о вас и о Фридрихе с сэром Френсисом. Сэр Френсис в последнее время много говорит и много пишет. Граф Турн тоже. Я читал его реляции из Швеции. Лорд Сесил дал мне на них взглянуть. В них он упоминает и о своей последней встрече с вами. Пишет, что вы перестали интересоваться политикой. Якобы потому, что вас слишком отвлек рыцарь из Хропыни. Насчет него граф Турн хорошо придумал. Он, однако, интриган. Советует, чтобы было приостановлено субсидирование вашего канцлера из английских фондов. Так что вашему рыцарю волей-неволей придется искать свой хлеб в другом месте. Якобы вам он не нужен. Хватит одного Нетерсола. Турн выбалтывает все. И даже то, что хотел бы на пражском престоле видеть Валленштейна. Мне пришлось в Стамбуле помучиться с графом Турном, да и с господином Георгом тоже. Но они хотя бы мылись и ходили в чистых рубашках, что у послов Бетлена вовсе не было правилом. Желаете ли вы, чтобы Георг из Хропыни на время оставил этот дом?

— Не желаю, — сказала леди Бесси злобно, — вы занимаетесь сплетнями, любезный Том!

— Значит, я угадал. Понимаю. Устрою. Вам хотелось бы знать, будет ли ваш канцлер любить вас в разлуке. Хотите побыть Пенелопой. Это тоже интересно. Ждать и ждать. Кое-кто ожидает уже долгие годы. Я жду уже…

— Вы-то чего ожидаете?

— Вашей улыбки, миледи.

— Вы навязчивы, сэр. Так говорить с женщиной, добродетель которой общеизвестна…

— О да…

— Не насмехайтесь над моим больным мужем!

— Мне не до смеха, Титания!

Иржи сидел на дубовом пне. Она стояла перед ним на коленях, словно молилась.

— Иржик, Ячменек, мне страшно. Я боюсь себя. Мне не выдержать. Ты сильнее меня. Ты тоже страдаешь, но ты выдержишь. Ты сильнее меня, Ячменек, помоги мне! Это будет испытанием моей силы. Расстанемся хотя бы на время. Когда вернешься, мы узнаем, погибли мы безвозвратно или нам суждено спасение. Сэр Томас поехал в Лондон за письмами английского короля к королям шведскому и польскому, а потом отправится устраивать мир на востоке, чтобы открыть Густаву Адольфу все пути в Германию. Я говорила с сэром Томасом, он возьмет тебя с собой в Швецию. Ты его недолюбливаешь, это не удивительно, но клянусь, между нами никогда не было той близости, которую ты подозреваешь. Сэр Томас англичанин. Англичане не знают, что такое любовь.

Поезжай к Густаву Адольфу и передай ему поручение, о котором не будут знать ни сэр Томас, ни Фридрих. Через тебя я попрошу Густава Адольфа, чтобы он всех нас, всю семью, пригласил в Швецию. Из Швеции мы пробьемся — и ты с нами — в Чехию. Я не могу смотреть, как чешский король чахнет в бездействии. Otia sunt vitia [72] Праздность — порок (лат.) . . Чешский король должен воевать обок со шведским королем. Если он падет в бою — воля божья, а победит — так сядет на чешский престол, принадлежащий ему по праву. Ты скажешь это Густаву Адольфу от моего имени. Он поймет.