Франтишек Кубка - Избранное

Скоро, однако, приехал якобы просто в гости доктор Румпф. Вместе с ним явился и сэр Френсис Нетерсол. Он привез Фридриху сообщение о мирном договоре в Любеке. Кристиан датский не выиграл и не проиграл. Было много шума из ничего. Император сейчас сильнее, чем когда бы то ни было. Англия это все предвидела, поэтому она и не послала денег Кристиану.

— А почему мой шурин не посылает денег нам? Чувствует, что и наш конец близок? — спросил Фридрих Нетерсола.

Лорд покраснел.

— Англия — изменница, — продолжал Фридрих.

— Но англичане хранят верность, — возразил Нетерсол.

— Знаю, знаю, — поспешил ответить Фридрих. — Особенно вы, сэр. Вы продали собственную серебряную посуду, чтобы заплатить наш долг мяснику и рыбнику. Мы этого не забудем.

Сэр Френсис что-то забормотал о старинных обычаях оксфордских студентов.

После Нетерсола к Фридриху вошел доктор Румпф, с похвалой отозвавшийся о свежем цвете его лица, однако тут же спросил, — как Фридрих себя чувствует.

— Плохо, — сказал Фридрих, — нет аппетита. Иногда бьет озноб. Под мышками — чирьи.

Доктор Румпф попросил показать чирьи, пошутив, что от этого, мол, не умирают. Но спросил о пищеварении. Хорошее, но вот горло что-то побаливает. Доктор прописал слабительное, пустил Фридриху кровь и обвязал горло платком. С веселым смехом ушел к королеве. Принесли Шарлотту, он ее осмотрел. Покачал головой.

На обратном пути доктор сказал англичанину, что опасается за Фридриха. Отец его умер в тридцать шесть. Фридриху сейчас тридцать четыре.

— Не уверен, проживет ли он столько, сколько отец.

— Напишу его величеству в Лондон, чтобы он позаботился о леди Бесси и детях, — сказал Нетерсол.

— Напишите, — сказал доктор Румпф. — Самое время. Всякое может случиться. Quod deus avertat! [71] Когда бог отвернулся! (лат.)

— Леди Бесси пора бы перестать рожать, — сказал Нетерсол.

— Пора бы, хотя английская кобылка крепче пфальцского жеребчика.

Невесело было в Ренене. Горожане начали называть королевский дом «домом печали».

Но в июле, когда Фридрих отправился к принцу Оранскому, осадившему испанцев в Хертогенбосхе, леди Бесси навестил сэр Томас Роу с супругой. Они ненадолго приехали в Нидерланды из Англии, куда не так давно вернулись из Стамбула.

Леди Бесси было обрадовалась, но очень скоро ее вновь охватила печаль.

Борода сэра Томаса поседела, хотя живость характера осталась прежняя. Он выразил соболезнование по поводу кончины чешского принца. Леди Роу прослезилась. Через минуту сэр Томас уже рассказывал о своем путешествии из Стамбула в Смирну, из Смирны в Дувр. В Средиземном море на его корабль напала мальтийская галера. Начался грабеж, в перестрелке были убиты двое английских матросов. Потом пираты спустили черный флаг и уплыли с добычей.

Леди Роу сказала:

— Так закончилось наше семилетнее изгнание в страну неверных. Нагими мы туда отправились, нагими вернулись.

— Счастье еще, что ваш портрет, миледи, я послал предыдущим кораблем, который избежал нападения, — вздохнул сэр Роу.

Он не упомянул, что на трех кораблях, отправленных ранее, послал в Лондон ящики с мраморными статуями, золотыми монетами, иконами, сарацинским оружием, большую часть которых уже продал лондонским купцам.

Леди Бесси посочувствовала бедному послу.

Леди Роу горько усмехнулась:

— Мы живы, и это уже прекрасно. Судьба герцога Бекингемского горше нашей.

Все трое погрустнели. Леди Роу собралась произнести проповедь на слова из Библии относительно праха, в который обратишься, но в эту минуту в зале появилась такса Цорги и улеглась у ног леди Бесси. Ее появление прервало печальное течение беседы. Глаза леди Роу засияли.

— Какое прелестное животное, — сказала она, — этой породы я не знаю.

— Это потому, дорогая, — сказал сэр Томас, — что в доме лорда Грандисона, где ты выросла, держали только ирландских борзых. Если бы нынешняя королева Генриетта Мария была расположена к нам, как мы того заслуживаем, и дала бы нам аудиенцию, ты, возможно, увидела бы у нее тоже замечательную собаку этой породы, выведенной в южноуэльском Хаверфордвесте.

— О, как обширны ваши познания, сэр, — вздохнула леди Роу, и лицо ее сжалось в тысячу ласковых морщинок.

Сэр Томас воодушевился.

— Взгляните, мадам, на лисью голову этого песика и изумитесь! Полюбуйтесь на его золотую, волнистую шерстку! По этим признакам сразу можно определить его уэльское происхождение. Я сказал бы даже, что этот Цорги похож на сэра Френсиса, который тоже является золотым уэльсцем. Только у Цорги выражение мордочки более просвещенное и доброжелательное.