Франтишек Кубка - Избранное

— Если я отвлекаю вас от трудов, любезный Людвиг, вы можете удалиться.

Камерариус поклонился Фридриху, встал, поклонился еще раз и вышел.

Когда двери за ним закрылись, Фридрих подошел к большой картине на стене. Там была изображена жена Лота, застывшая соляным столпом при виде пылающего Содома.

— Хотел бы я знать, где эти голландцы, — сказал он, — видели такие дикие леса, горы, скалы, пропасти. От этих скрученных деревьев просто веет ужасом! Откуда они? Художники-то из своей плоской Голландии и носа не высовывали! Да-да! Впрочем, на их месте я тоже не писал бы пейзажей Голландии. Мне они не по душе. Но уж если вы взялись изображать леса и горы, пусть это будет пейзаж хоть и холмистый, но гармоничный, как, скажем, у нас в Нижнем Пфальце или в Чехии. Ведь в таких лесах и горах, как на картинах у голландцев, рыщут разве что рыси да барсы. А я люблю живность более нежную — серн, оленей, фазанов, куропаток, зайцев, диких уток, бекасов. Поедемте со мной на охоту, Герштель, хотя бы с подсадными на реку Иссель. Компанию нам составит королева и сэр Френсис Нетерсол…

Тень пробежала по лицу Иржи. Фридрих это заметил.

— Вы не любите Нетерсола? У вас одинаковые вкусы с ее величеством королевой. Она тоже не выносит Нетерсола, который не покидает нас только потому, что не смеет. Здесь его хлеб. Он, конечно, предпочел бы стать послом в Париже или Дрездене. На свою беду он чересчур усерден. Послу это не подобает. А не стать ли вам секретарем леди Бесси и писать письма ее родственникам? Нетерсол охотно перешел бы ко мне. Леди Бесси не любит секретарей англичан. Она, подобно вам, не жалует и Камерариуса. Не понимает, какой это замечательный человек. Одно его происхождение чего стоит: дед Камерариуса Иоахим был знаменитым ученым, отец — Филиппус Камерариус — врачом, творившим в Нюрнберге подлинные чудеса. А господин Людвиг — гений в политике, может быть, более хитроумный, чем сам Ришелье! Но леди Бесси упорно советует ему отправляться в Швецию к Густаву Адольфу. Выпроваживает. А ведь если он уедет, я останусь без канцлера.

— Я хотел бы служить в войсках, — сказал Иржи.

— У меня, сударь, войска нет! Мне самому время от времени приходится служить в чужих войсках. Я воевал за Пфальц вместе с Христианом Брауншвейгским, с покойным Морицем Нассауским — в оранской армии. Я потерял Чехию, мой Пфальц оккупирован, мои чешские дворяне разбежались — кто в Бранденбург, кто — в Саксонию, а то и в Венецию или Данию. Одни стали капитанами в нассауских ротах. Иные пали под Бергеном-оп-Зоомом или в других местах, сражаясь с испанцами. У меня есть для вас кое-какие деньги из Англии. Но только пока служите мне не шпагой. Королева желает, чтобы вы остались в Гааге. Я исполню ее желание. Нетерсол с удовольствием избавится от должности секретаря королевы. С Камерариусом вы сталкиваться не будете. Характер у него неприятный, мне это известно еще по Гейдельбергу и Праге. Мне нужен при дворе молодой мужчина из чешских земель, у которого дома больших имений нет и, следовательно, тосковать ему не о чем. Были здесь пан Берка, пан Вацлав Вилим из Роупова, пан Розин из Яворника и как их там еще… Все они ушли со мной из Чехии, но ушли и из Гааги, потому что голландских субсидий и моей благосклонности им было недостаточно, а из Бранденбурга или Саксонии ближе к чешским землям. Мне нужен кто-то, и королева с этим согласна, кто не был бы сосредоточен на благах земных и хотел бы служить только богу и королю. И это вы! Вы были ребенком, когда мы вас узнали. Сами мы тоже были молоды. Годы уходят…

Фридрих сел в кресло и нетерпеливо забарабанил пальцами по синей доске стола.

— Принимаете? — спросил он Иржи так торжественно, словно предлагал ему орден Золотого Руна.

— Я хотел бы домой, — ответил Иржи.

Фридрих горько рассмеялся:

— Я тоже.

— Ваше величество, вы изложили мне план великой войны против императора. Верите ли вы в этот план? — спросил Иржи.

— Я верю в бога, Герштель, — сказал Фридрих по-немецки.

Он второй раз назвал Иржика Герштелем, полагая этим польстить ему.

— Пошлите меня на войну, — упрямо повторил Иржи.

— Это еще успеется, — нахмурился Фридрих и топнул ногой в острой французской туфле. — Дождетесь! Настанет день, когда вы будете служить в войсках протестантского императора Фридриха Четвертого. — Фридрих указал на грудь: — Вы верите пророчествам? Слышали о них?

— Слышал.

— Звезды в этом году к нам благосклонней. Будьте послушны нашей воле, Герштель. Приветствую вас на нашей службе.