Франтишек Кубка - Избранное

Экипаж остановился перед трактиром у Рыбного рынка на единственной площади города с ратушей и постоялым двором для приезжих дворян. Там, в маленькой комнатушке, Иржик бросил свою котомку. Нетерпение не помешало ему тщательно умыться и причесаться, быстро преобразившись в пригожего молодца в бархатном черном камзоле, черной шляпе с коричневым пером, с белым кружевным жабо и шпагой на боку. Цепь, которую послал савойский герцог королеве Елизавете, он повесил на шею. Юностью веяло от его длинных белокурых волос. Он спросил у трактирщика, где расположился двор чешского короля.

— А, Зимний король? Он живет на Лейденской стороне. Улица Ланге Форхаут, Хоф те Вассенар. Вы сразу найдете, улиц в Гааге немного. Спросите, где Бинненхоф — там парк с фонтанами.

Иржик вышел на провонявшую рыбой площадь. Торговка указала на широкую улицу, ведущую к Бинненхофу, и спросила, не собирается ли господин полюбоваться на лебедей. Иржик кивнул.

В полуденном зное дремали в садах дома горожан, сложенные из красных и желтых кирпичей. Окна прикрывали зеленые ставни. Дикий виноград карабкался по стенам вверх к зеленым крышам и высоким трубам. Улицы были пустынны. Изредка ему встречались нарядные кареты со спящими на козлах кучерами.

На незастроенной поляне женщины в белоснежных чепцах, деревянных башмаках, цветастых фартуках и ярких юбках развешивали на просушку белье. Они были белокурые и голубоглазые, с молочного цвета кожей и румяными щеками.

Он спросил у них, правильно ли идет к Бинненхофу. Все хором защебетали, что Бинненхоф отсюда уже виден. Вон та железная ограда за тополями.

Он подошел к серому дому. Во дворе за железной оградой в бассейне плавали лебеди. Из бассейна била невысокая струя фонтана. Два тощих долговязых солдата в шлемах и кирасах недвижно торчали у ворот, расставив ноги и обнажив сабли.

— Хоф те Вассенар? — спросил Иржик молодого мужчину в докторской шапочке, выходящего из ворот.

Мужчина ответил по-французски:

— Двести лет назад здесь стоял охотничий замок графа Голландского, а теперь — эти два дома с двумя дворами. Бинненхоф и Бюитенхоф. Хоф те Вассенар, да и прочие дома дворян из свиты графа Голландского, тут неподалеку. Там два дома. В одном живет бывший чешский король, а в другом — Зимняя королева.

— В котором из них живет чешская королева?

— В правом, за красной стеной.

— Она в Гааге?

— Полагаю, что да…

Иржик поблагодарил и зашагал в конец улицы Ланге Форхаут, где она пересекается с улицей Кнётердейк.

Только сейчас ему пришло в голову, что королевы может попросту не оказаться в Гааге, она могла уехать и вообще никогда не возвращаться. И тогда все его скитания окажутся напрасными: вот мне и кара за мои грехи. И за самый страшный грех — за Зою. Почему он вспомнил именно Зою?

Но Зоя явилась и не думала уходить. До двора те Вассенар оставалось не больше сотни шагов. Вот и красная стена, увитая диким виноградом. Но Зоя продолжала стоять рядом. Она протягивала ему раскрашенное пасхальное яйцо и христосовалась с ним. Именно Зоя шла сейчас с ним рядом, а никакая другая из женщин, которым он мстил за обманутую любовь к той, что скорее всего уже не живет в доме те Вассенар, а уехала за море с Христианом Брауншвейгским.

«Христос воскрес!» — говорит ему печальная Зоя с лицом бледным, как асфоделии — цветы, что растут на лугах подземного царства. Но в руках у нее первоцветы и примулы с зеленых полян над Босфором. Пан Корлат, бог знает где он теперь? — восторженно декламирует Гомера или Вергилия. А Зоя торжественно повторяет «Христос воскрес!» и быстрыми шагами удаляется к кладбищу. Парит, не касаясь ногами земли. Иржик спешит за ней, а она ведет его за руку, как мать ребенка. И вдруг задает вопрос: «Куда это ты так нарядился, милый, уж не на нашу ли свадьбу? А свадьбе-то не бывать…» Господи, господи!

Зоя плывет по воздуху, на ветру колышется ее белый саван. Она похожа на статую из собрания сэра Томаса. Вот они: с одной стороны — скульптура в развевающемся одеянии, с другой — портрет. Сэр Томас говорит: «Вот это леди Бесси», — и показывает на стену. Все. Иржик идет один по улице Ланге Форхаут, а Зоя удаляется на кладбище!

За желтыми заборами цветут белые, розовые и желтые цветы. Стены домов и домишек из красных и желтых кирпичей утопают в зелени, на сонной улице — ни души. Нет здесь греческой церквушки, увенчанной золотым куполом, и никто не звонит полдень.

Еще пятьдесят, еще сорок шагов… В Турции сорок — счастливое число!