Елена Гостева - Стрекозка Горгона

Прилежаев, посматривая на девочку, поинтересовался:

– А Вы не боитесь так далеко от дома уезжать?

– Кого бояться? – удивилась Таня.

Семён сказал уверенно:

– С Таней ничего не страшно, она у нас сама всех распугает!

Мальчики хихикнули, вспомнив кое-какие приключения. Коля, сообразив, что сказано лишнее, стал исправлять ситуацию, т. е. сочинять всяческую околесицу, чтобы и Сенины слова были приняты за чеп ух у.

– Ага, за ней такое водится: то истории самые жуткие рассказывает, что волосы дыбом встают, то в привидения играть желает. Как выскочит посреди ночи откуда-нибудь, в простыню белую замотанная, с испугу и обделаться можно. Из-за неё у нас одна баба даже родила раньше положенного.

Таня вздохнула снисходительно:

– Ну и балабол же Вы, братец! Не слушайте его. – А потом, подумала, подумала, и решила продолжить в том же духе, что и Коля. – Всё как раз наоборот. Иду я по темному коридору и не знаю, что за углом ждёт, то ль привидение то самое – в простыне, с нарисованной углем страшной мордой – скалиться будет, то ль меня там в мешок засунут. Живу рядом с такими вот, так ко всему привыкла, и, конечно же, я уже ничего и никого не боюсь.

Коля ухмыльнулся, ответил её же словами:

– Ну и балаболка же Вы, сестрица!

Семён тоже посмеялся, но обиделся:

– Таня, зачем ты о нас так плохо говоришь?

– Ах, Сенечка, прости, пожалуйста! Господа, сознаюсь, что всё сказанное мною – неправда. – Хихикнула, а на Колю посмотрела хитро и сообщила. – Ради Сенечки сознаюсь, а не ради Вас, балабол Николя!

Серж посмотрел на них с улыбкой, покачал головой укоризненно и объяснил офицерам:

– Братец с сестрой сегодня соревнуются, кто солжёт лучше.

Прапорщики улыбнулись, Светиков осмелился вынести вердикт:

– Если здесь соревнование, то позвольте быть независимым судьёй. Забавны оба варианта. Но слова мадемуазель, несомненно, кажутся более правдоподобными. Никак не могу я представить милую барышню в виде привидения. А вот Вас, молодой человек, в простыне иль с мешком в руках, по-моему, вполне…

Дети, хихикавшие исподтишка над словами братца с сестрицей, переглянувшись меж собой, захохотали. О, они-то знали, чья история на самом деле более близка к истине! В Колиной болтовне была хоть какая-то доля правды, а в Таниной – ни единого слова.

Поболтали ещё о том о сём, помолчали. Когда компания располагается на берегу, полулежа, полусидя, то и помолчать приятно, наблюдая, как ветерок воду колышет, как облака над ними очертания свои причудливые меняют, как тени от деревьев передвигаются, растут. И вот, наконец, Таня поёжилась: стало свежо, тень наползла на них и обещала, что больше полянку для солнца не откроет.

– Ой, засиделись мы, день к вечеру клонится.

Коля, задумчиво покусывающий травинку, отозвался:

– Правда, засиделись, я снова пожевать чего-нибудь не прочь.

И сколько часов они здесь возле костра провели? Прилежаев стал живо приглашать детей к себе в гости:

– Поедемте к нам. Через 20 минут я представлю вас своим сестрам, а через полчаса будем ужинать.

Коля хмыкнул, поднял брови вопросительно: он-то бы не прочь. Сергей нахмурился. Таня окинула взором компанию и, вздохнув, ответила:

– Мы Вам очень благодарны за приглашение. Однако это невозможно. В таком виде, грязными, и заявляться в гости?! Нет и нет.

– Вы прекрасно выглядите, сударыня! И потом, это мы ведь в гости Вас приглашаем. Ничего предосудительного в том, чтобы после трапезы на берегу, где вы нас угощали, вы приедете на ужин к нам. Так сказать, нанесёте ответный визит, вот и всё. Маман поймёт.

– Боюсь, у бабушки будет другое мнение. У меня перчатка порвалась, платье испачкано, езжу я в мужском седле, а не в дамском, и если в таком виде в гости к кому-то заявлюсь, она меня более никуда не отпустит. И буду я лишь под надзором мамзель Адели из дому выходить, под зонтиком с нею чинно разгуливать. Моя гувернантка такова: сходит по парку до речки и обратно и весь вечер вздыхает, что устала, однако о пользе моционов все эскулапы говорят, потому она и совершает ежедневные прогулки. И что мне с нею день-деньской делать?.. Нет. Будет гораздо лучше, если Вы к нам приедете. Думаю, моего дедушку Ваш визит порадует.

– О! Если Вам грозит столь серьезное наказание, не смею настаивать!

Прапорщики немного проводили новых друзей и повернули в свою сторону. Ну а дома Прилежаев признал, что правильно сделала мадемуазель Татьяна, отказавшись от визита к ним: убереглась от общения с первой сплетницей уезда. А вот их собственный вечер, похоже, был напрочь испорчен. У матери в гостях сидела мадам Белецкая. Грузная, крепкая старуха, которая заменяла и газеты, и общественный суд: она знала все новости, развозила их из одного дома в другой, обо всём и обо всех судила безапелляционно, со своей колокольни. Если уж Степанида Гавриловна заявляла, что такой-то – чистый мошенник, плут, то никто не смел переубеждать. А то и несогласного с её мнением в соседней усадьбе в тот же день плутом объявит. Она осмеливалась выносить порицание всем, ей – почти никто. Надо признать, не все помещики с радостью принимали старуху Белецкую. Одни были не прочь посудачить с нею, косточки соседям поперемывать, а для других визиты её являлись подлинной пыткой: если заявится, то сидеть допоздна будет, и все будет болтать да выспрашивать, болтать да выспрашивать. Хозяин, хоть и желает распрощаться, но рад – не рад, а слушай с почтительным видом, поддакивай да думай, как бы не проговориться, не сказать того, что не хотелось бы делать достоянием ушей всего уезда.