Алексей Ракитин - Убийство на Знаменской

— Теперь я понимаю, что всё …ну, это… ну, то, что мы сделали, — слово «убийство» никак не шло с её языка, — не имело никакого смысла. Стало даже хуже, чем раньше. И ежели Бог не дал зачатия прежде, то с какой стати он даст его теперь?

— В ваших словах я слышу что-то он Фомы Аквинского. Правда, поздновато вы задумались о таких очевидных вещах.

— Сегодня Яша нашёл кошелёк с визитной карточкой Кузьмы, — с неожиданным оживлением заговорила женщина. — Он чуть с ума не сошёл, примчался ко мне с работы предупредить. Я решила, что ему просто померещилось, визитная карточка была чья-то другая, но он с перепугу подумал, будто именно Кузнецова. А потом мне самой принесли эти ужасные розы… Это, стало быть, ваши проделки.

Шумилов с сожалением посмотрел в лицо этой женщины, которую природа наделила известной долей привлекательности, не принесшей ей, однако, счастья, и, не говоря ни слова, попятился к двери, намереваясь выйти.

— Куда это вы? — вдруг встрепенулась женщина. — Я вас никуда не отпущу!

— В самом деле? — удивился Шумилов. — Я даже спрашивать вас не буду…

— Стойте, или я выстрелю, — её руки взметнулись вверх, направив револьвер в грудь Алексея.

Принимая во внимание, что ударная пружина бойка револьвера не была взведена, угроза эта выглядела довольно странной и откровенно нелепой.

— Что ж, попробуйте, — спокойно отозвался Шумилов. — Я ведь не спящий Кузнецов.

Он потянул створку наружной двери на себя и уже шагнул в подъезд, как женщина неожиданно перевернула револьвер стволом к собственной груди.

— Остановитесь! — выкрикнула она. — Или я пущу пулю себе в сердце.

Начинался уже фарс, бессмысленный и глупый.

— Вообще-то сердце с другой стороны, — резонно поправил её Алексей, — но вы можете стрелять, куда хотите. Кстати, вместо этого револьвера для того, чтобы застрелиться, вы можете с таким же успехом использовать канделябр, зонт или вешалку.

Он вышел в подъезд и притворил за собой дверь. Повернулся, чтобы идти к лестнице и лицом к лицу столкнулся с… сыскным агентом Агафоном Ивановым. Тот приложил палец к губам, предлагая сохранить молчание, и кивком указал в направлении улицы. Пошли, мол!

Следовало признать, в жизни Шумилова нечасто бывало так, чтобы события заставали его врасплох. Встреча с сыщиком перед квартирой Синёвых оказалась как раз из разряда таковых редких событий. Даже если бы сам Яков Степанович Синёв стоял на лестнице, терпеливо дожидаясь, пока Шумилов оставит его жену в покое, — это поразило бы Алексея в меньшей степени.

Выйдя из подъезда, он только и спросил:

— Вы долго стояли под дверью?

— Практически с самого начала вашего разговора, — флегматично ответил сыскной агент, — так что слышал всё. Я всё понял, остался всего-то сущий пустяк: как вы нашли этих сумасшедших?

Шумилов спокойно и обстоятельно объяснил последовательность своих действий с самого момента обращения к нему Анны Проскуриной. Иванов, по мере развития этого повествования, сдержанно кивал, ничем не выражая своего отношения к услышанному. Шумилов же, закончив свой рассказ, поинтересовался:

— Теперь объясните, как вы вышли на Синёвых…

— Мы на них не вышли. Это вы нас привели. О нашей встрече на кладбище я доложил Путилину. Шеф понял, что господин Шумилов, подобно злобному хряку, «ноздрёй копает это дело» — заметьте, выражение Ивана Дмитриевича, а не моё! — и приказал обо всех ваших запросах в адресный стол сообщать ему. Поэтому когда мы узнали, что сегодня вы наводили справки о месте проживания Синёва Якова Степановича, мы немедля помчались сюда.

— Мы — это кто, простите?

— Это я и Владислав Гаевский. Владислав сейчас сидит напротив нас, — последовал кивок в направлении блинной, расположенной в подвальчике через улицу, — и потчует вином кухарку Синёвых. Он у нас любит женщин молодых и в теле, так что ему и туза в манжету, как говорится… Ну, а я, увидев вас, господин Шумилов, в атласной бабочке и костюме из англицкого шевиота, сразу понял, что всё самое интересное будет происходить в квартире. Спасибо, что дверь не затворили плотно.

— Пожалуйста. Только я не ради того старался, чтоб вам было слышно. У этой дурищи револьвер в руках оказался, поэтому дверь я не стал закрывать на случай энергичного, так сказать, отступления.

— Такое отступление ещё иногда называют поспешным бегством.

— Ну, это всё злые языки ехидничают!

— Что же их толкнуло на такое преступление? Синёвых, я имею в виду. По-моему, мотив глупейший, — заметил Агафон.