Алексей Ракитин - Убийство на Знаменской

От Большой Морской до Сергиевской путь оказался не очень близкий; проезд ещё более задержало уличное движение, весьма оживлённое в середине дня. Тем не менее, не прошло и часа, как Алексей Иванович стоял перед весьма внушительным четырёхэтажным домом с эркерами и балконами-фонариками от второго этажа. Арка с приоткрытыми коваными воротами вела во двор.

Заглянув между створок, Шумилов увидел распахнутую настежь дверь в дворницкую, выходившую прямо под арку, а на пороге — массивного мужика в кожаном фартуке с двумя вёдрами извёстки в руках.

— Братец, подскажи-ка мне, как отыскать контору управляющего? — спросил дворника Алексей.

Мужик аккуратно поставил вёдра подле себя и ответил:

— Лестница по левую руку от вас, на четвёртом этаже. Только господина приказчика ноне нет, он испросил отпуск на неделю и уехал. Может, я смогу чем помочь?

— Гм, может, и сможешь, — Шумилов шагнул в ворота. — Где бы нам спокойно поговорить?

— Пожалуйте в дворницкую.

Дворницкая, как и многие помещения такого рода, хотя и была весьма просторна, но, как это часто бывает, оказалась заставлена разного рода хозяйственными принадлежностями: мешками с цементом, штабелем дорогого огнеупорного кирпича, вязанками хвороста для мётел, старыми оконными рамами самых разных размеров. Опасаясь запачкать костюм, Шумилов не стал проходить далеко, а остановился возле самого порога и заговорил, понизив для важности голос:

— Скажи-ка, братец, ты фамилию действительного тайного советника Ламарка слышал?

— Никак нет-с, ваше благородие! — дворник на всякий случай встал по стойке смирно.

Шумилов бы очень удивился, если бы услышал другой ответ, поскольку упомянутого действительного тайного советника он выдумал секунду назад.

— Ничего, ничего. Это большой человек, глава комиссии по законоуложениям. Я его чиновник для поручений. Возможно, его высокопревосходительство некоторое время будет жить в вашем доме. Но это секрет, смотри не болтай, — Шумилов ещё более понизил голос, давая понять важность сказанного. — В связи с этим надо бы знать вот что: какие люди тут живут? соседи не шумные ли? нет ли скандалов? драк? Одним словом, чтобы его высокопревосходительство не испытывал неудобств, понимаешь меня?

— Так точно! Шумных у нас особенно нет, — заверил дворник и принялся перечислять, — есть девицы — продавщицы цветочной лавки, старая вдова титулярного советника, приказчик мучной лавки с семьёй, портной с семейством по левой лестнице. У него там и мастерская, люди ходят, так что от портного может быть некоторое беспокойство, хотя, в общем, всё чинно… Что ещё? Телеграфист проживает с женой и дочкой — это я всё про левую лестницу говорю. В бельэтаже пустующая квартира. Другая в бельэтаже занята директором гимназии, очень уважаемый человек. Далее, по правой лестнице: трубач из оркестра с пожилой мамашей и сестрёнкой, гимназический учитель правописания с семейством. Трубач иногда трубит… гм, смешно так получается, но он это делает только днем и окна все закрывает, так как ему сказано было соседям не мешать.

— Ну, днём — это не страшно, днём его высокопревосходительство будет на службе. Ну, дальше продолжай…

— Далее, значит. В том же правом подъезде в бельэтаже живёт чиновник с женою. Ну, прислуга бывает.

— Что за чиновник?

— Из Государственного контроля. Вот с чиновником с этим… кх-м-м… — двоник почесал колтун в голосе, — не всё, значит, слава богу.

— Да? А что такое?

— Жена у него болезная… Такая нервенная. Крики бывают, посуду бьют. Гм, воюют, одним словом.

— Да, нехорошо это как-то, — согласился Шумилов. — А чего воюют? Муж, что ли, бьёт? Так это ж полицию звать надо!

— В том-то и дело, что не бьёт. Странная какая-то семья. Весной к нам въехали, сразу после масленой. Женка такая… вроде справная. А вот детей Бог не дал. Может, из-за этого?.. Как горничная рассказывала, ведут оне-с себя как-то странно: то кричат друг на друга, то плачут, обнявшись. Но бить её муж не бьёт — это точно.

— Гм, да, непонятно сие как-то. А фамилия как чиновника?

— Синёв. Яков Степанович. Супругу его зовут Марья Ивановна.

— Так-так-так, очень интересно. А скажи-ка, братец, можно с кем-то поговорить, кто эту семейку получше знает? С кухаркой, скажем, или с горничной…

— Ну, самовар они у нас берут — сие как водится. Кухарка у них своя. А вот убираться ходит моя сестрица. Если интересуетесь, могу отвесть… побеседовать, значит.

— Что ж, братец, давай, отведи. Уж я ради такого дела отблагодарю.