Вальтер Скотт - Анна Гейерштейн. Или Дева Тумана

Едва Артур продрал глаза, его взору предстала тропа, на которой они находились, и продолжение которой должно было следовать вверх по-над пропастью уступами, образовавшимися в результате напластований непрестанно отваливающихся от гор каменных плит. Но при одном из обвалов, довольно частых в этой суровой стране, последствия коих их бывают ужасны, пласты скальных пород стронулись с места и обрушились вместе с тропинкой, кустами, деревьями, со всем, что на них произрастало в водный поток, который, сколь они смогли теперь ясно его рассмотреть, не был ни озером, ни его излучиной, но стремительным водным потоком.

Причиной обвала могло послужить одно из землетрясений не редких в этой стране. Склон горы, усыпанный грудами обломков, разбитыми вдребезги при падении, как пораженный стрелами зверь, был утыкан сокрушенными деревьями, большая часть которых низвергнувшись со скалы, разбилась в щепы и была унесена бурной рекой, которую прежде они укрывали высокими кронами. Рухнувшая вершина огромной скалы была похожа на мертвую голову чудовища, возлежащую на каменных костях. Ужаснее всего казалось то, что катастрофа случилась едва ли не только что, и природа, со временем побеждающая покровом растительности даже безжизненность отвесных скал, не успела еще наложить на рану свое чудодейственное зелье.

Помимо злополучной картины, которая убедила в том, что обвал случился недавно, Артур сумел разглядеть по ту сторону реки долину, окруженную высокими соснами и над ними меж скал готическую башню. Он указал на нее Антонио и спросил, не знает ли он, что это за место, полагая, что такую веху нелегко забыть тому, кто хоть раз ее увидел. И действительно, парень с радостью сообщил, что это Гейерштейн – Грифов Камень. Название башне, сказал он, дала остроконечная скала, возвышавшаяся подле нее – в стародавние времена на ее вершину гриф-бородач унес дитя владетеля замка. Далее он стал рассказывать, какой обет хозяин замка Гейрштейн дал Эйнзидельнской Божьей Матери 50 50 Эйнзидельн – аббатство бенедиктинцев к югу от Цюриха, основанное в IX веке графом Мейнардом, славилось деревянной статуей Мадонны с нагим младенцем, который благословляет правой рукой, а в левой держит птичку, клюющую его пальчик. … Меж тем замок, скалы, лес, пропасти, и даже голос грисона снова начали тонуть в тумане. И едва проводник успел поведать о чудесном спасении младенца, он вдруг вскричал: «Берегись!» и в тот же миг шквальный ветер разорвал мутную пелену в клочья.

– Ага! – воскликнул с торжествующим видом Антонио, когда вихрь умчался. – Старик Понтий не чтит Эйнзидельнскую Богоматерь, но она не покинет тех, кто ей поклоняется. Ave Maria! 51 51 Радуйся, Мария! (лат.) – начальные слова вечерней католической молитвы, содержащей благословение Деве Марии как Богоматери.

– Замок, кажется, необитаем, – сказал юный странник. – Я нигде не вижу дыма, ни огня.

– Там давно никто не живет, – отвечал грисон. – Но нам надо на ту сторону. Добрый Арнольд Бидерман, ландман 52 52 Ландман – глава исполнительной власти в швейцарских кантонах. Унтервальдена, проживает неподалеку от замка, и я вам ручаюсь, что он никогда не откажет странникам в ночлеге и выставит на стол все самое лучшее, что есть у него.

– Я слышал это имя, – сказал старый путешественник, которого Антонио называл сеньором Филиппсоном, – и что оно принадлежит доброму человеку, уважаемому земляками.

– Ваша правда, сеньор, – отвечал проводник, – и мне бы очень хотелось проводить вас до его дома, где всех встречают и провожают добром. Но как до Замка Орла без крыльев добраться?

Артур вызвался разрешить эту задачу, но об этом глава другая.

– Бежал в Германию… или Швейцарию.

– В нем кроется опасность для Бургундии, – задумавшись, заметил граф. – Лишенный наследства юноша станет искать созников в Германии и Швейцарии. И Бургундия через него столкнуться может не с карликом, но с исполином. Покамест Карл могуч, мы на него лишь уповаем; но если он не устоит, увы, с его падением и наши надежды падут. Без помощи Бургундии сторонников в Англии нам не найти.

– Ах, если б только это, – вздохнула Маргарита. – Боюсь я ловкости Луи, кто, если верно мне доносят, мир у Эдуарда тайно покупает: за семь лет замирья сулит ему огромные богатства, и даже признает за Йорками над Англией право сузерена.

– Я расскажу им это, – ответил Килиан, – как только представится возможность, и, думаю, они не захотят ссориться с вами, мой благородный господин.