Вальтер Скотт - Анна Гейерштейн. Или Дева Тумана

– Порою вместе с сердцем, если корни их оттуда.

– Ты говоришь о том, сынок, чего пока не понимаешь. За расстоянием минувших лет истина виднее. Иные за благоволение судьбы полагают предупреждение свыше. Взгляни на ту вон вершину, которая по самые косматые брови облачный венец на себя водрузила: под тяжестью его не видно солнца. Глупец величию дивится, но трезвый муж предвидит бурю.

Артур взглянул туда, куда указывал отец – на мрачную вершину Пилата.

– Туча над этой горой нам шлет недоброе знаменье? – удивился молодой человек.

– Спроси Антонио, – отвечал отец, – он, верно, поведует тебе какое-нибудь древнее предание о той вершине.

Артур обратился к проводнику и спросил его, как имя той мрачной горы, которая кажется левиафаном 46 46 Левиафан – огромное морское чудовище (библ.). промеж громадин окружавших Люцерн.

Тот набожно перекрестился и рассказал предание о том, что здесь покончил свои счеты с жизнью проконсул Иудеи Понтий Пилат 47 47 Понтий Пилат – римский прокуратор (наместник) Иудеи в 26—36 гг., согласно новозаветной традиции, приговорил Иисуса Христа к распятию на кресте. . Проведя несколько лет в пустынных ущельях этой горы, будто бы именно поэтому названной его именем, он, преследуемый угрызениями совести, бросился с отчаяния в бездонное озеро на ее вершине. То ли озеро отказалось принять его плоть, то ли дух его был исторгнут, – этого Антонио не взялся объяснить, – но только с тех пор здесь часто является призрак из вод. Густым туманом он собирается над Адским озером (так оно прежде называлось), и, мраком окутав вершину, разражается страшной бурей. Антонио добавил, что злой дух в особенности негодует на дерзость чужестранцев, которые восходят на гору с целью увидеть место его погибели; и потому люцернские магистраты запретили кому бы то ни было приближаться к Горе Пилата, под угрозой крупного штрафа 48 48 Легенды об озере Пилата, сообщаемые многими средневековыми авторами, повествовали о том, что если бросать в озеро камни, куски дерева и прочее, возникает непогода и на озере поднимается буря, вследствие чего местные власти воспретили под страхом смертной казни бросать в него какие-либо предметы. А тот, кто увидел однажды дух Пилата в окрестностях озера, жил потом не более года (Примеч. автора). . Окончив свой рассказ, Антонио еще раз перекрестился; примеру его последовали и слушатели, слишком честные христиане, чтобы сколько-нибудь усомниться в рассказе.

– Как, проклятый язычник грозит нам?! – воскликнул младший из купцов, между тем как облака темнели и надвигались, казалось, вместе с горою Пилата. – Vade retro! 49 49 Отыди! (лат.) Мы не боимся тебя, грешник!

Порыв ветра – предвестник близкой бури, промчался, как дыхание горы, и проревел вдали, подобно льву, как будто дух отверженный ответствовал дерзкому вызову юного англичанина. Вниз со скалистых откосов горы, как сквозь зубья, понеслись потоки тумана, которые походили на лаву из жерла вулкана. Грозной пастью обнажились острые скалы в плывущем тумане. И только осеннее яркое солнце, торжествуя над мраком, переливалось радужными лучами над цепью Ригских гор.

В то время как путешественники наблюдали этот поразительный контраст природы, как бы предвещающий свирепую битву между Светом и Тьмою, проводник переплетая немецкую речь с итальянской убеждал их двигаться поскорее. Деревня, в которую, по его словам, он хотел проводить их, была еще далеко, тропинка крута и извилиста, и если дьявол, прибавил проводник перекрестившись, взглянув на гору Пилата, накроет долину мраком, то он может сбиться с пути, что в здешних угрюмых местах очень опасно. Предупрежденные путешественники плотно укутались в свои плащи, накинули на головы капюшоны, затянули пряжками широкие пояса, охватывающие их верхнюю одежду и, имея каждый в руке длинный посох с острым железным наконечником, скоро, но без робости продолжили путь.

Их шаги не поспевали за преображением природы. Гор незыблемость исчезла – глубокие тени скал неслись вдогонку путникам, и форм причудливость порой внушала страх. Не только мрак настигал наших путешественников: туман, лавиной падая в предгорные долины, укрыл их влажной пеленой. Извилистая тропа по дну лощины то и дело терялась за многочисленными поворотами, внушая, что конца пути не будет. И вскоре странники потеряли всякое представление о нем.

– Ах, – воскликнул старший из них, – будь у нас теперь та самая игла, которая у моряков всегда показывает север, помогая им не потеряться в океане вдали от берега, без солнца и без звезд!