Роман Булгар - Пропавшее кольцо императора. III. Татары, которые монголы

– Как твое имя? – один из них, перегнувшись с седла, ловко ткнул незнакомца тупым концом копья, заставив того резко дернуться и развернуть голову в их сторону. – Какого ты роду-племени?

– Зовут меня Атульген. Откуда родом… не знаю.

– Ты беглый раб и тебя ищут? – воин подозрительно прищурился. – Скажи, от кого и куда ты бежишь? – перевалив ногу, ловко соскользнул он с седла на землю и, распахивая на путнике одежду, довольно бесцеремонно обнажил поочередно его плечи, но тамги, указывающей на принадлежность раба тому или иному хозяину, не нашел.

– Я свободный человек! – странник гордо вздернул подбородком, и в его светлых глазах зажглась презрительная улыбка. – Я никому не служу, пес хозяйский! – сгоряча бросил он, негодуя по поводу того, что его почем зря изваляли в пыли, вдоволь заставили наесться земли.

Понимал путник, что нельзя злить воинов, от которых ныне зависит вся его дальнейшая судьба, но в который уже раз, за что потом жестоко себя поругивал, не смог он пересилить свою натуру.

– Ублюдок! – воин наотмашь хлестнул его плеткой и больно ожег вовремя подставленное здоровое плечо. – Ты пожалеешь, что родился!

– Оставь его, – вполне миролюбиво произнес второй воин. – Он уже наказан самой судьбой, – лицо его брезгливо передернулось, – за свой чересчур болтливый язык, на котором выросли ядовитые колючки.

Обозленный нукер зло прошипел:

– Надо вырвать из него змеиное жало! Чтобы впредь было неповадно болтать им все, что ни попадя…

– Мы отведем его к нашей госпоже. Она сама рассудит, – резонно заметил неожиданный защитник калеки. – Давай, пошевеливайся…

Пойманного в степи хромого бродягу привели в аил, подтащили к одиноко торчавшему посреди небольшого ровного места, вкопанному в землю столбу, приковали к цепи.

Грустная усмешка, наполненная граничащей с сарказмом иронией, скользнула по побледневшим от волнения щекам и затухла на скулах.

Начало жизни на новом месте вышло многообещающим. Но он все ж не терял надежды на более-менее благополучный исход.

И не в таких переделках приходилось ему побывать, и всякий раз, благодаря своему изощренному уму, он как-то умудрялся выбираться из жизненных передряг. Заметив возле себя чьи-то любопытные глазки, он ловко извлек из-за щеки припрятанную на всякий случай серебряную монетку и жестами поманил девчушку к себе.

– Хочешь, – прошептал он одними губами, глядя совсем в другую сторону, – она станет твоей?

– Хочу, – моргая удивленными глазками, ребенок непосредственно улыбнулся и живо потянулся своей грязной ручонкой с изгрызенными ногтями к тускло поблескивающей на солнце денежке. – Дай!

Подразнив девочку, Атульген припрятал монетку и тихо спросил:

– Скажи, как зовут вашего вождя?

– У нас нет вождя… – детские губки расплылись в улыбке.

– Это как? – левая бровь странника удивленно изогнулась. – Как же вы живете без вождя?

Совсем некстати подумалось ему, что прелестное дитя в силу своей неразумности что-то путает. Или же он ошибся и начал свои расспросы у ребенка, у которого не все в порядке с головкой?

Плакала его денежка…

Сверкнув не по годам смышлеными глазенками, дитя рассказало:

– У нас имелся вождь. Звали его Тороголчжин…

Прищурившийся странник внимательно слушал и запоминал. В том, что девчушка говорит правду, он особо не сомневался. Она не достигла еще возраста, когда собственные фантазии бегут быстрее языка того, кто видит перед собой возможность заработать быстро и легко.

– Потом нашим вождем, – видя перед собой весьма благодарного слушателя, наивное дитя пустыни, решившее поделиться всеми своими знаниями, переведя дух, продолжило, – стал после его смерти Добун-Мерген. На охоте он упал с лошади и сломал себе хребет…

А вот это место показалось хромцу странным. Чтобы кочевник, всю свою жизнь проведший на коне, вдруг упал с него? Этакому случаю обязательно должно было что-то предшествовать.

Но он пока не стал уточнять, может, придет еще время, и он узнает. Может, знание это ему и вовсе в этой жизни уже никак и не пригодится за полным вскорости отсутствием таковой…

– А теперь, – дитя глубоко вздохнуло, может быть, жалея своего незадачливого вождя, – всем управляет наша госпожа Алан-Гоа.

– Женщина? – калека удивленно присвистнул, почему-то позабыв о том, что нукеры грозились отвести его именно к какой-то госпоже, но он тогда не придал тем словам большого значения, выходит, что зря.