Аркадий Кудря: Правитель Аляски

— В Батавии, — продолжил Стенсон, — хорошо пожить, как ты сейчас, месяц-полтора. Всё в диковинку. Но через год начинаешь испытывать тоску. Меня спасает лишь возможность уходить регулярно в плавания. А так жизнь здесь чрезвычайно уныла, однообразна. Те же сытые лица, те же самодовольные мефрау. Мне уже невмоготу от мелкого тщеславия этих людей, от их соперничества — у кого лучше экипаж, повар, домашний оркестр из слуг-рабов. Когда же с Кэрол поселились тут, при Рафлзе, мы думали, что англичане пришли на Яву надолго, и кто мог ожидать, что её вновь отдадут голландцам. На первых порах и я был очарован Батавией, но теперь мы с Кэрол твёрдо решили: с нас хватит! Как только закончится срок моего контракта с Ван Достеном, уезжаем отсюда.

— Обратно в Англию?

— Нет, в Новую Голландию. Ты бывал там?

— Да, лет десять назад. Притом первым из русских моряков, — не без гордости подчеркнул Гагемейстер.

— Тогда ты должен понять меня. Это страна с большим будущим, с безграничными возможностями. И там живут наши соотечественники. Да и климат в Сиднее вполне для нас подходящий. Займусь фермерством.

— Ты — фермерством? — удивлённо спросил Гагемейстер.

— А почему бы не попробовать? Чем эта профессия хуже других? Когда у тебя семья, дети, всё тяжелее переносить долгую разлуку с ними.

— Что ж, тут я не спорю. Я тоже подумываю после окончания плавания подать в отставку.

— Как двигаются твои торговые дела, Леон? — сменил тему Стенсон.

Гагемейстер встал с кресла, подошёл к открытому окну. Таинственный токей умолк, но сад возле дома жил своей потаённой жизнью: слышны были шорохи, шелест листьев, перекличка невидимых птиц.

— Они могли бы быть лучше, — сдержанно сказал Гагемейстер. — Но кое-какие результаты всё же есть. Договорился с твоим хозяином о продаже ему партии мехов. Мне надо ещё продать сандаловое дерево.

— Забавно будет взглянуть на местных дам, облачённых в котиковые шубы, — пошутил Стенсон.

— Примерно то же сказал мне и Ван Достен, — усмехнулся Гагемейстер. — Меха, разумеется, не для здешнего климата, но их можно с выгодой перепродать в Кантоне, куда русских купцов не допускают.

— Я всё же советую тебе, Леон, поторопиться с ремонтом корабля, чтобы уйти до наступления сезона дождей.

— Это почему же? И когда начнётся этот сезон?

— В апреле. И, поверь, даже местные жители стараются в эту пору уехать куда-нибудь из Батавии. В сезон дождей никто не застрахован от приступов «амока», или «бери-бери», как называют здесь тропическую лихорадку. Европейцы же мрут от неё как мухи. Сегодня ты можешь играть в карты со своим приятелем, а через пару дней узнаешь, что он уже покойник. К виду катафалков здесь притерпелись. Усопших обычно поминают добрым словом, если сосед был настолько предусмотрителен, что ушёл на тот свет, не забыв уплатить все долги. И тогда бюргеры с облегчением говорят: «Да пусть земля будет ему пухом!» Я объехал полсвета, но не видел города, где смертность была бы так высока, как здесь. Вот теперь-то, Леон, ты окончательно должен понять, почему мы с Кэрол решили бежать отсюда и почему я счёл нужным дружески предупредить тебя.

— Не знаю, — с сомнением покачал головой Гагемейстер, — удастся ли управиться до начала апреля. Боюсь, что нет.

— Как знаешь... Кстати, я хотел спросить тебя, кто такой господин Баранов, который возвращается в Россию на твоём корабле. На том приёме у Ван Достена о нём почему-то много говорили.

Гагемейстер вернулся к небольшому столику подле кресла, взял недопитую рюмку с вином, медленно выпил.

— О нём говорят больше, чем он того заслуживает. Да, он кое-что сделал на посту главного правителя американских колоний России. Ему не откажешь в предприимчивости. Он сумел расширить владения Российско-Американской компании, вёл крупные дела с американскими купцами. Но, — жёстко прервал полупанегирик Гагемейстер, — он правил деспотическими методами, и его действия принесли компании не только пользу, но и немалый вред. Компания потерпела значительные убытки из-за его авантюрных действий на Сандвичевых островах. Посланный им туда человек, некто доктор Шеффер, немец на службе компании, умудрился столкнуть между собой двух тамошних королей. Из-за этого для наших людей, помогавших Шефферу, начались большие неприятности. Прошлым летом одновременно со мной в Русской Америке находился капитан Головнин на шлюпе «Камчатка». Среди других вопросов он занимался ревизией некоторых дел компании, проверкой многочисленных жалоб на Баранова и его подручных, поступивших от служащих компании в Петербург. Баранов смещён, но, думаю, на родине ему не избежать неприятных для него объяснений.