Владимир Зима - Исток

— У государя нет власти? — удивилась Анастасия.

— Увы, это так.

— Мне кажется, нам сейчас лучше отправиться ко мне и там спокойно побеседовать, — сказала Анастасия. — Вы согласны, ваше превосходительство? Мой дом всего лишь в двух шагах... Так уж устроен наш мир, что именно хорошим и добрым людям реже всего улыбается счастье. Они делают то, чего им делать вовсе не хочется. Исполняют приказания людей, которых терпеть не могут. Живут с теми, кого не любят. Вдобавок они принимают слишком близко к сердцу, что бы ни происходило вокруг них... А у людей подлых и ничтожных жизнь устраивается как бы сама собой! И если порой что-то и не идёт так, как они намечали, они вовсе не становятся от этого несчастными!.. Вы не находите, ваше превосходительство?..

Анастасия провела Феофилакта в затемнённую комнату, заботливо уложила на широком ложе.

Безмолвные служанки внесли низкий столик, сервировали его к ужину.

— Отчего мир устроен так несправедливо: тех, кто нуждаются друг в друге, много, а тех, кто находят друг друга, мало?.. — сочувственно спросила Анастасия, подошла к высокому зеркалу и начала медленно освобождать от шёлковых одежд своё красивое тело. — Если бы Господь в самом деле обращал хоть какое-то внимание на людей, мир был бы устроен иначе...

— Как — иначе? — спросил Феофилакт.

После того, что произошло с его дочерью, даже вблизи прекрасной гетеры Феофилакт оставался холоден.

Феофилакт лежал на боку, мрачно глядел на красавицу и испытывал единственное желание — умереть...

— Мир мог бы быть добрее. Тебе сейчас очень плохо? — участливо спросила Анастасия.

— Да, — нехотя признался Феофилакт. — Так плохо мне ещё не бывало никогда.

— Выпей вина! — предложила гетера, протягивая Феофилакту стеклянную чашу.

— Не поможет.

— Обними меня.

Феофилакт поглядел на Анастасию и помотал головой.

— Боюсь, что и это не поможет. К тому же у меня нет при себе литры золота, чтобы расплатиться за твою любовь...

Гетера печально сказала:

— Разве я говорила о деньгах?.. Отвергнуть женщину — преступление... Если женщина неожиданно воспылает любовью к мужчине и придёт к нему, мужчина, пусть даже он и не испытывает к ней страсти, не должен отвергать женщину. Если же он отвергнет её, то в этом мире навлечёт на себя различные несчастья, а в том мире непременно попадёт в ад. Мужчину не может осквернить связь с женщиной, добровольно ищущей его общества, даже если она куртизанка или замужняя дама... Почему ты не желаешь соединиться со мной?

— Не могу, — простонал Феофилакт. — Умоляю, не требуй от меня невозможного!.. Мне сейчас так плохо, что жизнь не мила! Рухнули все мои надежды... Мне остаётся только наложить на себя руки.

— Будь мужчиной, Феофилакт!

— Когда-нибудь я смогу доказать тебе это...

— Ты докажешь это немедленно! — повелительно произнесла Анастасия. — Ах, Феофилакт, Феофилакт!.. Ты понравился мне ещё тогда, когда я впервые увидела тебя на дороге... Такой чопорный, такой аристократичный, такой благородный... Я сказала себе, что ты обязательно полюбишь меня. Ты всё не шёл и не шёл ко мне... А я так ждала... Феофилакт!..

Мягкие ладони гетеры прикоснулись к плечам Феофилакта, скользнули по животу, задержались на бёдрах, и протоспафарий вдруг почувствовал, как все земные дела и заботы уносятся прочь, а душа его воспаряет к неземному блаженству.

Сильной рукой он привлёк к себе Анастасию, и она покорно прильнула к нему, обволакивая облаком дорогих благовоний.

Из дома гетеры Феофилакт вышел лишь поздно вечером, когда Город обезлюдел, лишь стучали колотушками сторожа да время от времени проходили с факелами муниципальные стражники.

Отпустив поводья, Феофилакт предоставил своему коню самому избирать путь. Ему было всё равно, куда ехать.

Феофилакт был растерян и отчаянно весел. Впервые за много последних лет он испытал желание петь. И обязательно запел бы во всю глотку, если бы не городские стражники. Они, пожалуй, в темноте могут принять его за пьянчужку и, чего доброго, высекут на месте.

В доме Анастасии Феофилакт помолодел на четверть века.

И дело было даже не в искусстве любви, в котором Анастасии не было равных. Домашняя прислуга за годы вдовства Феофилакта научилась ублажать своего хозяина самыми изысканными любовными ухищрениями. Но это были лишь ухищрения. А гетера подарила ему любовь.

Впервые за последние двадцать пять лет Феофилакт почувствовал себя любимым мужчиной.