Владимир Зима - Исток

— Мне никто не нравится... Пожалей девушку, — взмолился Михаил, глядя на то, как придворные евнухи подхватили Елену под руки и скорым шагом повели вглубь дворца.

— Церемония окончена! — громко возвестила василисса Феодора. — Всем девушкам дать по подарку и отправить домой.

Весьма довольная собой, императрица Феодора окинула сына высокомерным взглядом и удалилась в свои покои, сопровождаемая толпой прислужников и прихлебателей.

Михаил в бессильном гневе топнул ногой и яростно помотал головой, но более ничего сделать не мог. Императором он был лишь по званию, а подлинной властью пользовались три человека: вдовствующая василисса Феодора, великий логофет Феоктист и святейший патриарх Игнатий.

Мимо протоспафария Феофилакта проходили растерянные родители царских невест, а сами неудачницы были столь обескуражены исходом смотрин, что иные брели, ничего не видя перед собой.

Феофилакт был настолько уверен в преимуществе своей дочери над соперницами, что вначале даже не удивился её отсутствию среди раздосадованных неудачей девиц и их родственников.

Теперь Феофилакту следовало ждать гонца от монарха с приглашением явиться в Хрисотриклиний.

Однако вместо гонца появился племянник Георгий, несмело приблизился к протоспафарию и, потупив очи, едва слышно вымолвил:

— Это жестоко!..

— Что случилось? — не на шутку встревожился Феофилакт.

— Василисса разгневалась на Елену и повелела постричь её...

— За что? — недоумённо спросил Феофилакт.

— Государю понравилась Елена... Но она тоже была не права! Она разговаривала с василиссой почти вызывающе, слишком смело, и государыня, верно, испугалась. Она решила, что такая невестка будет попросту опасна и когда получит власть, самой Феодоре придётся туго... А Михаил не сводил с неё глаз!.. Он подал ей руку, помогая подняться! Но против Феодоры и сам государь бессилен...

— Куда её отправили? — глухо спросил Феофилакт.

— Местом пребывания будет назначен, вероятно, Сурож...

Протоспафарий Феофилакт бессильно сжал кулаки, процедил сквозь зубы:

— Саму бы старую каргу сослать в Климаты!..

Но тут же спохватился, испуганно оглянулся по сторонам — не было ли свидетелей его минутной слабости.

— На всё воля Божия, — сочувственно сказал Георгий. — И воздастся каждому по делам его.

— Да. Вероятно, устроить так было угодно Господу, — холодно подтвердил Феофилакт.

Понуро свесив голову, Георгий медленно побрёл к выходу из Халки.

Протоспафарий Феофилакт был в полном отчаянии, он понимал, что в этой ситуации никто ничего изменить не может.

Решение василиссы имело силу закона и было во многих случаях даже сильнее закона. Оставалось уповать лишь на милость Бога...

— Могло быть хуже, — вслух произнёс Феофилакт, направляясь следом за племянником. — Могло быть гораздо хуже. Подумать только — моя дочь навлекла на себя гнев василиссы! Многим придворным это стоило головы. А моя девочка будет невестой не императора, а самого Иисуса Христа... Господь сохранит её, непорочную...

Выйдя на площадь Августеон, Феофилакт поглядел по сторонам, отыскал взглядом своего конюха.

Василий подвёл к протоспафарию Феофилакту коня, придержал стремя, помогая забраться в седло. Протоспафарий выглядел постаревшим на десять лет.

— Могло быть хуже, — горестно прошептал Феофилакт.

Протоспафарий отчаянно гнал каппадокийского коня по главной улице Константинополя, пешие горожане едва успевали отпрыгивать в разные стороны, дабы не угодить под копыта. Сзади молча скакал Василий, но куда устремлялся Феофилакт, он и сам не знал, пока на Месе, неподалёку от Аргиропратия он не увидел Анастасию.

Окружённая служанками, красавица гуляла по рядам ювелиров, выбирая себе украшения.

Феофилакт спешился, передал повод Василию, подошёл к Анастасии и застыл, не в силах вымолвить ни слова.

— Ах, ваше превосходительство!.. Какая приятная встреча! — воскликнула красавица. — Я рада видеть вас в добром здравии. Каковы успехи вашей прелестной дочери?

Феофилакт угрюмо молчал.

— Что-то случилось с девочкой? — встревоженно заглядывая в глаза протоспафарию, тихо спросила Анастасия.

— Да, — глухо вымолвил он. — Елена накликала на себя гнев василиссы, и та приказала ей постричься в монахини.

— Это хуже, чем убийство, — прошептала Анастасия, сжимая руку Феофилакта. — А что же государь?

— Защитить Елену даже он не смог. К его голосу пока никто не прислушивается.