Любовь Паршина - Сильфиды, виллисы и прочая нежить. [История чёрного серебра]

– Что ж, присаживайтесь.

Делия присела.

Кьяра что-то велела служанке по-итальянски – кажется, принести шоколада гостье. Делия, сделала вид, что не поняла ни слова – будет лишний козырь в рукаве. К тому же, она была не против шоколада, ибо пах он божественно.

– Признаться, я и сама желала искать с вами встречи, – продолжала Кьяра. В отсутствии служанки она сама принялась не спеша водить гребнем по волосам. – Я была слишком резка с вами. Оправданием мне может служить лишь то, что недавно я пережила болезненное разочарование… Так что же за дело поручил вам ваш друг?

Госпожа Безаччо столь внезапно переменила тему своей речи, что Делия, приготовившаяся было слушать извинения вспыльчивой и вздорной дамы, вдруг растерялась и совершенно запуталась в тесьме, стягивавшей ее сумочку. К счастью, в этот момент вернулась служанка с серебряным подносом в руках. На подносе стояла на своей широкой фарфоровой ножке-юбочке чашка с темным дымящимся шоколадом, в котором медленно таял кусок плотных, взбитых почти до состояния масла, сливок.

Делия передала письмо Жюля Кьяре и подхватила чашку за ее изогнутую ручку. Повела серебряной ложечкой в вареве – аромат стал отчетливее, пригубила – и запачкала нос в сливках.

Кьяра рассмеялась. Делия поспешно вытерла нос салфеткой, которую вместе с подносом служанка оставила рядом на цветочном столике. Сама она как-то незаметно исчезла куда-то, окончательно предоставив волосы госпожи самой госпоже. Но Кьяра, оказалось, смеялась вовсе не над Делией, а над письмом Жюля.

– До чего забавный мальчик! Он просил об ответе?

– Насколько я помню, нет.

– Прекрасно! Я даже не знаю, что на это сказать…

Она бросила письмо к прочим бумагам на столике, поудобнее уложила копну каштановых волос на плече и продолжила их расчесывать. Делия понимала: официальный повод для ее визита закончился и единственное, что держит ее сейчас здесь – это учтиво предложенный хозяйкой горячий шоколад. Но невозможно же молча сидеть, пока не выпьешь все до капли, словно какая-то нищенка.

– Попробуйте сливки, пока совсем не растаяли, – посоветовала Кьяра. – Они изумительно свежие и вкусные…

Делия охотно подцепила кусочек сливок ложечкой и отправила в рот.

– Значит, я вас правильно поняла – вы изменили свое мнение, относительно моего искусства?

– Я сказала, что была чересчур резка. Но вам кое-чего не хватает, чтобы ваш танец действительно стал произведением искусства.

– Чего же?

– Вас. Другой вас. В каждом человеке живут двое. Внешний человек, выращенный людьми, отвечает правилам этикета. Внутренний – настоящий – горит божьим огнем.

– Считаете, во мне нет божьего огня?

– Есть, раз вы решили посвятить себя искусству. Просто его не видно за вашей фарфоровой внешней оболочкой.

– Я всегда прежде всего – женщина…

– Тогда зачем беспокоитесь об искусстве? Вы красивы, молоды, у вас прекрасное женское тело. Что вам еще нужно?

«Это шанс!» – блеснула в голове Делии мысль. Несмотря на те гадости, которые наговорила ей вежливым тоном итальянка, стоило узнать ее секрет. Или убедиться, что его не существует, и жить со спокойной душой.

– Мне нужно как можно дольше оставаться молодой.

– Этого хотят все, мадемуазель.

– Но маркиз де Брильи рассказывал, что вы – владеете секретом продления молодости.

– Секрет продления молодости? Высыпаться, побольше гулять и меньше переживать из-за мужчин.

– Де Брильи рассказывает, что видел вас тридцать лет назад и вы были столь же молоды, как и сейчас.

– Ерунда! Ему изменяет память. Но – если найдется такое средство, дайте знать!

Делия чувствовала, что итальянка что-то утаивает. Не надеялась, не хотела верить, а именно чуяла нутром. Но Кьяра улыбалась и говорила спокойно, так, что ее едва ли можно было уличить во лжи.

Пауза почти неприлично затянулась.

– Непременно, сеньора Безаччо, – ответила она и, отставив чашку недопитого шоколада, поднялась. – Непременно дам вам знать. Благодарю. А теперь прошу прощения, мне пора. Всего доброго.

– Всего доброго, мадемуазель Дево.

Делия удалилась, думая, не была ли она чересчур мила с этой неприятной женщиной.

Дождавшись, пока дверь в квартиру захлопнется, Кьяра еще раз пробежалась глазами по строчкам письма Жюля, а затем смяла его и бросила в корзину для бумаг. После этого она встала, прошлась по комнате и села на место, которое секунду назад занимала Делия. Осторожно, кончиками пальцев, прикоснулась она к золоченой ручке чашки. Фарфор почти остыл от прикосновения человека.