Любовь Паршина - Хорошенький упырь без опыта работы. История чёрного серебра

© Любовь {Leo} Паршина, 2022

ISBN 978-5-0055-0934-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

– Эй, упоротый лис! Ты в засаде?

– Здравствуй, Анютка. С Новым годом!

– Я – Анна Андреевна… Как Ахматова.

– Ты краше.

– Зато она гений. Ты от папы?

– Да.

– Знаешь, вот если бы не знала, не заподозрила бы тебя в патриотизме и желании служить Отечеству…

– Дура ты, Анна Андреевна.

– Сам дурак. Куда теперь?

– Вот думаю – куда теперь…

– Слушай… Если у тебя планов нет – может, к нам?..

– Зачем?

– Ну, если других планов нет! Это первый Новый год без Гены. Мама станет плакать, папа молчать. С тобой будет легче. Они мне сами предлагали кого-то из друзей пригласить. Давай представим, что ты мой друг! Папа обычно ничего не говорит о своей работе, а о тебе говорил – очень даже хорошо отзывался.

– И с чего вдруг он взялся обо мне рассказывать?

– Я спрашивала. Интересно было. Пойдем! Они не будут против.

– Пойдем, Аня Андреевна!

Аня схватила его за руку.

Рука была тёплой. Он совсем не замерз…

Яд, просочившийся в новогоднее воспоминание, зашипел кислотой: «Он просто был сыт тогда. До отвала. А был бы голоден – и на жаре был бы холоден, как окостеневший труп».

«Хватит! – отвечала Аня шипению. – Сама всё знаю, заткнись. Как хорошо было тогда…»

– Мама, папа! Смотрите, кого я на улице нашла! Можно его оставить?

Папа тогда спокойно улыбнулся. Мама только махнула рукой:

– Можно! Аня, тебя только за смертью посылать…

Мама и папа исчезли.

Аня лежала на кровати и не могла пошевелиться. Тело, будто деревянное, было замотано в простыни очень неудобно – подумалось, что словно в саван – но повернуться она еще долго не могла. Она стала потихоньку ворочаться в этих простынях, но только еще больше запуталась. И боль пронзила сгиб руки – будто ее прокололи чем-то острым. Аня поняла, что она в больнице, стоящей где-то в глухом уголке Подмосковья – в странной, пустынной больнице, но только здесь есть врач, который может ей помочь. Так сказал папа. Ведь ее болезнь очень редкая…

Аня застонала.

Над ней склонился доктор. В серой тьме палаты лица его не было видно, но Аня знала, что это доктор Зингерман. Только почему-то выше и мощнее, чем Аня его помнила… Он что-то пробормотал, но так, что она не поняла, погладил ее по щеке и стал разматывать простыни, смеясь как над ребенком.

Освобожденной, Ане стало немного холодно, но очень легко. Сгиб локтя по-прежнему болел и, опустив взгляд, она увидела, что он замотан бинтами – как после забора крови из вены. И под грубо намотанные бинты была всунута толстая трубка, по которой текла густая красная кровь.

– Зачем вы выкачиваете из меня кровь? – спросила Аня.

– Не выкачиваем. Наоборот – капаем, – деловито заверил доктор и потряс стойкой капельницы рядом с кроватью. Трубка с кровью и правда, изогнувшись в несколько колец на полу, тянулась туда, наверх, к пластиковому пакету. – Сейчас прокапаем и будет намного лучше. Прогресс налицо!

Доктор чуть повернул ее голову, приподнял ей губу и проверил зубы – как у породистого волкодава.

– Прогресс налицо! – повторил доктор, отдернул руку и убежал, захлопнув за собой дверь.

Аня полежала еще какое-то время. Потом ей сделалось холодно и скучно, она села. Перед ней открылась целая анфилада просторных, заброшенных, серых палат.

А трубка с кровью, выходя из-под бинтов, алея в серой темноте, изгибалась на стойке с капельницей… а затем вновь тянулась вниз, дальше по полу, по всей этой анфиладе.

«Ложь», – подумала Аня. Да, она очень хорошо помнила, что всё, что ей говорили в клинике, было ложью. Ей врал даже папа. Странная, очень редкая и неизлечимая болезнь, требующая постоянных переливаний…

Аня поднялась на ноги. Думала, что будет тяжело стоять, но нет – некоторая окоченелость придала даже твердости осанке и походке.

Придерживая трубку с кровью, сматывая ее как шланг – чуть морщась от тупой уже боли под бинтами – Аня пошла вглубь анфилады. Она была одета в больничную ночную рубашку и длинную тонкую кофту. Шла босиком, но было не холодно

В конце анфилады ждала темная лестница, трубка с кровью лежала на ступенях. Аня оглянулась на оставленную несколько палат назад кровать. Противно было в нее возвращаться. И, хотя, как она помнила, дверь внизу лестницы всегда была заперта и даже опечатана, Аня стала спускаться.