Владимир Абрамов - Хочу женщину в Ницце

– Ужас! Зачем же вашему отцу, финансисту и банкиру, были нужны такие знакомства?

– Это как раз несложно. Как я сказал, Джин Кармен была подругой Монро, особенно близки они стали незадолго до смерти Мерилин. У них в жизни было много общего. Джин была тоже, как и Мерилин в свое время, любовницей Френка Синатры, и даже во время вечеринок с самим Джоном Кеннеди, Мерилин неоднократно уговаривала Джин, как та сама признавалась, заняться с президентом сексом втроем.

– И как, уговорила? – стыдливо усмехнулась моя наставница.

– По ее признанию, не согласилась, а как было на самом деле, кто знает… Джин была и свидетельницей частного посещения дома своей подруги Робертом Кеннеди. Вскоре после смерти Мерилин Джонни Розелли посоветовал своей любовнице надолго исчезнуть из Голливуда, чтобы не стать очередной жертвой тех, кто играл не по правилам. Джин Кармен прожила следующие десять лет своей жизни вдалеке от злачных мест Америки, никем не узнанная, и тем самым сохранила себе жизнь. Уже в преклонном возрасте незадолго до своей смерти она была приглашена на деловой раут в Нью-Йорке, где и познакомилась с моим отцом. Видимо, это фото с автографом и пожеланием любви она подарила отцу, когда он работал в Америке в 90-х годах.

– Однако странно все это, – задумчиво произнесла Элла Андреевна. – Я думала, что ваш отец большой политикой не интересовался, был таким скромным и немногословным в общении.

– Отчасти это действительно было так, но с тех пор, как у нас здесь побывал Сергей Каузов в качестве партнера по бизнесу, отец стал проявлять больший интерес к новейшей истории Штатов, в частности, к семье Кеннеди.

– Что-то знакомая фамилия, – силясь вспомнить, сказала Элла Андреевна.

– Бывший муж Кристины Онассис, единственной дочери богатейшего человека планеты Аристотеля Онассиса, которая при разводе с работником советского Внешторга Каузовым подарила ему два танкера, чтобы у него был собственный бизнес.

– Да-да, теперь вспомнила. Кажется, Онассис за что-то очень не любил братьев Кеннеди, даже как будто был заказчиком убийства Роберта.

– Версий много, – сказал я, – в этом смысле довольно интересны фильмы Млечина. Такое переплетение судеб сильных мира сего! Джон Кеннеди и его брат Роберт, Кристина Онассис и Каллас, Жаклин Бувье и ее сестра Ли, Мерилин Монро и князь Монако Ренье, – все они связаны с именем Аристотеля Онассиса не столько как самого богатого человека XX века, сколько как любителя женских ног, которые он боготворил до конца своих дней и на что никогда не жалел денег. Он был мудр, обожал секс, но женскими душами не интересовался никогда, предпочитая проституток.

– Тогда зачем он столько лет добивался расположения Жаклин Кеннеди?

– Как принято сейчас говорить: ничего личного, только бизнес! Он следовал своему правилу и повторял везде, что «лучшая женщина – та, которую больше никогда не увидишь». Что до Джеки Кеннеди, то он воспринимал ее не иначе, как продажную женщину и добивался не любви, а ее согласия на интимные отношения, что не одно и то же. Впрочем, она тоже не испытывала к нему никаких чувств. По происхождению она была француженкой и потому выросла в твердом убеждении, что замуж выходят ради больших денег. После смерти мужа ей достался по ее меркам полунищий пенсион в сто тысяч долларов от американского фонда. Не мне вам говорить, что настоящая страсть француженки – это деньги. Жаклин требовала от Онассиса за развод 20 миллионов. Сам Аристотель считал, что этих денег она не стоит, к тому же именно она, как ему казалось, наградила его какой-то венерической болезнью, от которой он в конце концов умер. Тем не менее после долгих споров и препираний с дочерью Онассиса Кристиной та все-таки не выдержала, и Джеки свое урвала, заполучив единовременно 26 миллионов долларов, плюс пожизненный пенсион в размере 150 тысяч, а также антиквариат, который впоследствии продала за 34 миллиона.

Элла Андреевна больше не задавала вопросов и безмолвно смотрела вдаль через открытое окно на мерцающий маяк. Мой мобильный уже давно разрывался у меня в кармане, требуя ответа, и не замечать этого было глупо, поэтому я извинился перед своей собеседницей и сказал в трубку

– Oui.

Это была Клер, которая в очередной раз просила уточнить дату отлета моей гостьи.

– Завтра, – сказал я коротко, – дневным прямым рейсом, – и отключил мобильник во избежание повторного звонка. – Эти француженки… – Я в отчаянии махнул рукой.